Дружинник
Шрифт:
Постучался Гаврила, я разрешил войти.
— Пришли люди Птахиных-Свириных, — сообщил он, — тебя требуют в поместье.
Глава 19
Меня не повезли в особняк — доставили в дом артефактора. Сопровождали трое дружинников, один из которых являлся членом семьи (я видел его на ужине). Перед отъездом я переоделся, чтобы выглядеть соответствующим образом, причесался, умылся, а пока везли, успокоился и привёл мысли в порядок. Хоть на душе кошки скреблись, и эмоции распирали так, что хотелось кого-нибудь придушить, следовало начинать думать о том, как решать проблемы, а не усугублять их.
Я прокручивал в голове разные варианты того, что ждёт впереди, даже подумал, что меня могут попытаться устранить физически. Тогда, само собой, придётся драться снова, и снова — с сильным.
Меня привели в гостиную. Ольга Павловна сидела на диване и попивала чай. На лице её не было эмоций: женщина умела их скрывать, когда требовалось.
— Присаживайся, Михаил, — кивнула она на кресло рядом, когда дружинники ушли. В тоне её не чувствовалось ничего, кроме холодной сдержанности.
Я сел.
— Григорий сейчас в больнице, — продолжала Ольга Павловна. — У него сотрясение мозга, обширный ушиб внутренних органов, сломаны позвоночник и несколько рёбер. Как будто его грузовик переехал. Множественные порезы на теле. Даже с такими опытными врачевателями, как у меня, на восстановление потребуется не меньше месяца. Что произошло?
Я спокойно и обстоятельно рассказал обо всех событиях, начиная со звонка Аграфены и заканчивая дракой и тем, что случилось с Катрин. Ольга Павловна внимательно меня слушала.
— Я понимаю ваши чувства, — закончил я, — вы любите своего сына и огорчены произошедшим несчастьем. Но не скажу, что жалею о случившемся. Я поступил так, как поступил бы каждый на моём месте. Я не желал конфликта, и развязал его не я, но когда дошло до драки, ответить было делом чести. Скажу больше: я оказался в худшем положении, чем вы. Ваш сын через месяц поправится, а жизнь моей дружинницы и близкого друга всё ещё под угрозой. Врачи не дают гарантий, что она выживет.
— Поэтому я тебя не виню, — сказала Ольга Павловна.
Я вначале ушам своим не поверил. Мать, у которой сын валяется весь переломанный в больнице, говорит такие слова? Конечно, врачеватели даже мёртвого на ноги поставят, и выздоровление Григория — лишь вопрос времени и нескольких тысяч рублей, что для рода — деньги небольшие, но всё равно такая сдержанность была неестественной и даже, в некоторой степени, подозрительной.
— Мой сын никогда не отличался благоразумием, — продолжила боярыня, — и много натворил того, за что семье приходилось краснеть перед другими. Как ни тяжело мне это признавать, кто-то должен был научить его уму разуму.
— Так значит, конфликт исчерпан?
— Некоторые члены семьи желают, чтобы ты заплатил штраф за причинение вреда здоровью, но я считаю, что это излишне и не стану предъявлять тебе иск. Однако у Воротынских, чей отпрыск так же пострадал в драке, всё ещё имеются к тебе вопросы, и тут я бессильна.
— Что ж, и на том спасибо. С ними как-нибудь сам разберусь.
— Очень на это надеюсь и постараюсь помочь, чем смогу. Знаешь, я всё раздумываю о твоей силе. На поле боя ты хорошо себя показал, но там ты был не один. Теперь — драка в ресторане. Три человека чуть не погибли от твоей руки: трое сильных, пусть и не высокой ступени. Ты — весьма способен. Много сможешь достичь благодаря своему таланту.
— Или нажить кучу проблем, — усмехнулся я.
— Разумеется, без чуткого руководства вначале пути легко наделать ошибок. Но всё равно такой талант должен быть оценен по достоинству.
— И род оценил его, приняв меня к себе.
— И отослал тебя прочь, приставив надзирателей?
— Это ради моей безопасности, — ответил я, начиная догадываться, к чему идёт разговор.
— Зная Дмитрия, я бы сказала, что он просто боится. Ему нужна твоя сила, но твоё участие в делах семьи не нужно. В конце концов, в планах не было принимать тебя, так ведь? Дмитрий ясно об этом сообщил, указав тебе твоё место при всех. И это после того, что тебе довелось пережить, после предательства собственной семьи!
«Чёрт, а ведь на больную мозоль давит, — усмехнулся я про себя, — знает, на чём играть. Что ж, подыграем, посмотрит, что предложат». С одной стороны следовало дать понять, что я не побегу к ним сломя голову, стоит только пальцем поманить, и задёшево не продамся, с другой стороны — не сжигать мосты, особенно сейчас, после моей размолвки с главой рода.
— Что верно, то верно, — грустно улыбнулся я. — После семнадцати лет в боярском доме, приходится привыкать к новой роли. Но в данных обстоятельствах это не так уж плохо. Птахины вспомнили обо мне, и я должен быть им благодарен.
— Да, твой род кое-что сделал для тебя. Это несомненно, — согласилась Ольга Павловна, — но боюсь, твои навыки слишком необычны, чтобы Птахины воспринимали тебя, как своего.
— Моя сила действительно необычна, и с последствиями этого мне придётся смириться, — пожал я плечами и вежливо улыбнулся. — Но жизнь всегда может повернуться самым непредсказуемым образом.
Ольга Павловна выразила надежду, что это не последний наш разговор, и на этом мы расстались. Перед уходом она вернула артефакты, которые находились на перезарядке, и забрать которые у меня до сего дня времени не было.
Слова Ольги Павловны выбили меня из колеи. Я готовился к скандалу, ссоре, обвинениям. А тут оказывается, что меня желают переманить на свою сторону. Вот только чем именно? Что они могут предложить? Сейчас эта тема была особенно актуальной. От главы рода я ожидал любой реакции вплоть до очередного изгнания.
Прокопий Иванович спустился в гостиную. Ольга Павловна сидела, откинувшись на диван и закинув ногу на ногу. Чашка чая опустела.
— Вы слышали наш разговор? — спросила боярыня. — Что скажете?