Дружинник
Шрифт:
Все, кто наблюдал эту сцену, замерли и затихли, с любопытством ожидая, чем закончится конфликт. А меня переполняло бешенство, и к горлу подкатывался ком. Катрин мертва, и виной тому вот эта мразь, что стоит передо мной и нагло лыбится мне в лицо.
Но, кажется, до Григория начало доходить, что его магия меня не берёт, и ухмылка пропала.
Я шагнул к нему, его тело покрыла магическая оболочка, и теперь он напоминал каменную статую. Такой защиты я прежде не видел. Но это ему не помогло. Ударом в голову я сбил его с ног, Григорий отлетел на
Григорий откатился в сторону и вскочил на ноги, но после следующего моего удара, он влетел в ресторан, вышибив тяжёлые дубовые двери. Я вошёл вслед за ним. Григорий опять поднялся и даже успел запустить в меня каменное копьё, но промазал и попал в стену. Очередной удар — и парень уже лежит среди обломков столов и стульев. Его защита замерцала и исчезла. Я подошёл и схватил его за горло.
— Стой! — крикнул кто-то сзади.
Я обернулся. В дверях стояли трое парней едва ли старше меня. Один был облачён в каменную броню, у другого — того, кто говорил — в ладони пылал комок пламени. У третьего — тоже.
Я зашвырнул Григория в окно, и тот, пробив собой стекло, вылетел на улицу и влепился в капот собственного лимузина. Я же двинулся на этих троих. В меня метнулись огненные сгустки, опалили мою одежду, но сам я не чувствовал жара: защита моя работала даже против огня.
Я был сосредоточен. На некоторое время ушла вся злость, мой разум оказался чист, я не думал о том, что творится вокруг и кто передо мной. Я был поглощён силой, что жила во мне собственной жизнью, и требовала только одного: уничтожать.
Правым хуком я отбросил парня в каменных доспехах. Остальные двое поставили перед собой огненные защитные полусферы, но я начал поочерёдно бить то в одного, то в другого. У первого защита исчезла после двух ударов, у второго — после трёх (кажется, оба они были на низких ступенях мастерства). Первый, упав на пол, в страхе пополз от меня подальше. А второго я схватил за шею и вышвырнул на улицу.
Я обернулся к первому. Парнишка выглядел напуганным.
— Стой! Успокойся, приятель, не делай глупостей, — я услышал позади себя голос. Обернулся. Тот парень, на котором прежде были каменный доспехи, поднялся с земли и убрал защиту. Он был щуплым и остроносым, — Может хватит? Ты же всех тут перебьёшь.
Я отвлёкся, и моя энергия схлынула. Слабость навалилась сильнее обычного. Я смотрел на парня непонимающим взглядом, только сейчас до меня начало доходить, что я делал всё это время. В ресторане царила полная разруха: были сломаны несколько стульев и столов, барная стойка, в которую угодил один из огненных сгустков, горела. На мне тлела одежда.
— Ты чего творишь? Хочешь со всей местной знатью поссориться? — спросил парень.
Григорий лежал возле своего лимузина, его окружили несколько парней и девушек из компании и двое слуг. Огневик, которого я выкинул, пытался подняться, ему помогали друзья. На меня все
Я вытащил револьвер. Если Гришка ещё жив, я намеревался это срочно исправить.
— Михаил, скорее сюда! — крикнула Аграфена, что всё это время находилась рядом с Катрин.
Забыв обо всём, я бросился к дружиннице.
— Она жива, пульс прощупывается, — сказал Аграфена. — Нужно срочно врачевателя! Её ещё можно спасти.
Катрин лежала на асфальте без сознания, тело её было утыкано осколками, и один, длиной примерно в полпяди, торчал из головы. На это было больно смотреть.
— Ну так быстро в машину, чего ждёшь? — набросился я на Аграфену.
— Простите, господин, колесо спущено, мы не можем ехать, — виновато затараторила она.
— Дерьмо! — воскликнул я в сердцах. — Ну так найди извозчика!
Тут рядом оказался парень, который прежде меня пытался утихомирить.
— Давай в мою машину, — предложил он.
Мы с Аграфеной взяли Катрин и отнесли в большой тёмно-зелёный седан. Положили на заднее сиденье. Я велел Аграфене забрать Елизавету и возвращаться домой, а сам поехал вместе с парнем.
— Куда надо? — спросил тот.
Я назвал адрес.
— Может, в больницу?
— Некогда. У меня есть врачеватель.
— Ладно, как знаешь, — мы выехали со стоянки, и машина, выспустив клубы пара, рванула по ночной улице.
— Меня Яков зовут, — представился парень. — Яков Птахин.
— Михаил.
— Что ж, будем знакомы. Ты ведь тоже Птахин?
— Да.
— Роду служишь?
— Разумеется.
— А я нет. Сам по себе. Тут на набережной живу. Держу пару заведений. Эх, Гришка совсем распоясался, как главой рода стал. Давно пора было кому-то его приструнить, — помолчав некоторое время, Яков добавил. — А у тебя мощные чары. Никогда такого не видел. Как ты это делаешь?
В это время машина подъехала к моему дому.
— Помоги, — велел я вместо ответа.
Мы занесли Катрин в квартиру и положили на кровать в её комнате. Мои дружинники были уже здесь. Таня тоже вбежала навстречу.
— Сделай что-нибудь, — велел я Тане, — нельзя ей дать умереть.
— Но я не… — Таня была в ужасе. — Я не могу. У неё поражён мозг и… Это невозможно!
— Ты должна. Просто сделай, что можешь, — сухо сказал я и, велев всем выйти, тоже покинул комнату.
— Это твоя служанка? — спросил Яков, когда мы с ним спустились вниз.
— Она — мой друг, — ответил я коротко, — спасибо, что помог.
— Да брось. Свои же почти, — улыбнулся он. — А она красивая. Жаль будет, если погибнет.
— Если Катя умрёт, я Гришке голову оторву в буквальном смысле этого слова.
— Охотно верится. Честно говоря, я и так сомневаюсь, что он выкарабкается. Ты его неслабо приложил. А если он помрёт — кровная месть и всё такое… Так что лучше уйми свой пыл. И да, если твоя врачевательница будет не справляться, у меня тоже кое-какие знакомые есть. В общем, звони, если что, — он протянул мне свою визитку.