Друзья Высоцкого
Шрифт:
– Конечно, не отдаст. Ну и пусть. Деньги – дело наживное.
– А что не наживное?
– Друзья.
А друзей близких становилось все меньше и меньше. Он стал нелюдимым, злым.
– Раздружился я со многими, Вадик. Вот в чем дело…
Когда в июле 1980-го Туманов прилетел из Ухты, он прямо из Шереметьева поехал к Высоцкому на Малую Грузинскую. Вытащил из теплой компании, уложил спать, успокоил Нину Максимовну и ушел.
Без двадцати четыре утром 25 июля в квартире Тумановых раздался телефонный звонок:
– Вадим! Володя умер.
Потом он скажет: «Сидя рядом с гробом Володи, я ощущал себя заживо погребенным вместе с ним…»
Спустя время, когда родные и близкие
– Нужно найти камень, пусть он будет некрасивый, но он должен передавать образ Володи…
Туманов нашел такой камень, разновидность трактолита, возрастом 150 миллионов лет, вытолкнутый из глубин земли. Доставил его из сибирской тайги в Москву, чтобы установить его на могиле. Но родители Высоцкого настояли на своем варианте памятника. Их право. Зеленоватая глыба метров пять в диаметре осталась на подмосковной тумановской даче. Ударишь по нему палкой – он отзовется протяжным звуком, похожим на колокольный звон…
Проницательный Юрий Федорович Карякин говорил: «Я знаю только одного человека, который очень сильно влиял на него (Высоцкого). Человека, который, кстати сказать, мне в нем открыл очень много, сам того не подозревая, наверное. И то, что я говорил о Володе, что он должен был помереть и выжить на войне. Помереть и выжить в лагере, помереть и выжить в русской истории, помереть и выжить в Свидригайлове. Это все так, но это, вроде что-то объясняя, все же образует какой-то замкнутый круг. Для меня этот круг прорвался, когда я познакомился с Вадимом Тумановым. Я увидел этот совершенно могучий слиток, корень и понял, что Володя припадал к нему, как раненый, больной зверек, подключался… Володя, по-видимому, в какие-то минуты умел все бросить и махнуть к Туманову. Вадим – это, если можно так сказать, непоющий Высоцкий. Володя пел за него. Они друг друга открыли и отчеканили».
За исключением лагерных лет, годы перестройки для Туманова и его дела были самыми тревожными. Поначалу он надеялся, что к власти придут люди, которые вытащат страну. Но наверх, к его сожалению, вынесло самых алчных и самых некомпетентных. В 1987-м на самую крупную артель Туманова – «Печора» – обрушился весь все еще живой механизм партийно-государственной травли. «За уклон в капитализм» Туманова обложили, спустив на него свору следователей, нацелив артиллерию шести отделов ЦК КПСС, министерства, газетчиков. «Охотничье чутье им подсказывало, – ясно видел Вадим Иванович, – что в новых условиях многим управленческим структурам нечего будет делать. И они сопротивляются всеми доступными им способами».
Особо рьяно взялась за дело газета ЦК «Социалистическая индустрия», разродившаяся целой серией разгромных статей. Сегодня трудно представить, но тогда великого артельщика на полном серьезе, с искренним возмущением обвиняли в том, что у него слишком высоки трудовые доходы, что в 1984 году он 252 дня находился за пределами артели, был в командировках, не управлял ни гидромонитором, ни драгой, ни бульдозером, ни даже лопатой. Анонимный автор – «Отдел партийной жизни» – пафосно вопрошал: «Грезилось ли тебе, «рядовой человек», что за короткий отрезок своей жизни ты сможешь купить себе дом в Ялте, квартиры домочадцам, в том числе и в Москве, менять машины как перчатки? А Туманов может… Он давно уже живет не так, как мы с вами».
Когда в журнале «Коммунист» готовился материал в защиту «Печоры» и Туманова, второй человек в партии Егор Лигачев позвонил в редакцию. Мало того, главному редактору журнала был звонок от самого Горбачева: «Вы взяли под защиту не того человека».
Каждый день Вадим Иванович ждал ареста.
Осерчавший министр цветной металлургии некто Дурасов одним росчерком пера ликвидировал «Печору» и тем самым нанес ущерб государству на многие миллионы. Хотя следователь по особо важным делам прокуратуры Коми АССР Чигир в своем представлении на его имя напишет: «Стреноженная путами ведомственных инструкций и рвением блюстителей порядка, тем не менее старательская артель показала ошеломляющий эффект во всех видах деятельности, будь то добыча полезных ископаемых или строительство дорог в таежных дебрях или на болотах в вечной мерзлоте тундры. Работали с наивысшей в стране производительностью труда, в отдельных случаях перекрывали мировые стандарты, причем на самой несовершенной технике, бросовых, списанных механизмах».
Кто помнит сегодня Дурасова? Разве что сам Туманов. Теперь и мы с вами.
Слава богу, рядом оказались и здравые люди, и верные друзья. Одним из первых был кинорежиссер Станислав Говорухин, которому удалось убедить главного редактора «Литературной газеты» опубликовать его статью «Я – опровергаю!». Дипломированный геолог, он прекрасно знал, какими природными богатствами располагает страна. Главнейшими из них ставил людей. И одним из первых Туманова: «Продолжаю его считать самым честным и порядочным человеком и самым интересным из тех, с кем мне приходится знаться… Когда все мы барахтались в гнилом болоте застоя, он уже стоял на живой и твердой почве деловой, трудовой инициативы. Это он и такие, как он, приблизили нынешнее беспокойное время, вселившее в нас надежду на лучший завтрашний день.
Владимир Высоцкий оставил после себя добрую память. За многое я должен быть ему благодарен. И, в частности, за его близкого друга, которого он мне передал, как дорогую эстафету».
Вмешались и другие влиятельные и порядочные люди – Святослав Федоров, Отто Лацис, Николай Шмелев, Владимир Тихонов. Их стараниями уголовное дело по «Печоре» было прекращено.
Через три года московский мэр Юрий Лужков именно тумановских рудознатцев позвал поучаствовать в строительстве кольцевой автодороги.
На большом совещании в Моссовете Вадим Иванович просто сказал: «Мы пришли в чужой город, вы нас не знаете. Но нас пригласила администрация Москвы, и мы отказать не могли. Вижу, вы крупные специалисты. Думаю, мы у вас многому научимся. Единственное, что мы вам покажем, – это как делать работу в несколько раз быстрее».
Они выполнили годовой план по реконструкции 12-километрового участка на Юго-Западе за 28 дней. Хотя могли бы, говорил Туманов, и за 22… Но было ясно: такие предприятия фигурантам столичного строительного бизнеса не нужны. И, вообще, в «новом бизнесе».
В 1995 году президент акционерного общества «Туманов и Компания» сгоряча написал письмо другому Президенту Российской Федерации – Борису Ельцину.
Копия его передо мной. Туманов написал, что «запасы 50 видов минерального сырья страны оцениваются в 30 триллионов долларов… И в то же время мы завозим в колоссальных объемах сырье из-за границы, просим у МВФ кредиты… Не за горами год, когда российское золото разделит трагедию российской пшеницы: мы станем покупателями еще одного своего традиционного товара». Он писал, что его артели дали стране примерно 350–360 тонн золота, построили тысячи километров дорог. Предлагал проекты конкретных указов по освоению минерально-сырьевой базы. Например, быстро вскрыть разведанные залежи бокситов, освоить уникальное золоторудное месторождение Сухой Лог. Вадим Иванович скромно подсказывал главе державы: