Дубинушка
Шрифт:
Про себя Евгений подумал: «Вот тогда и пригодятся нам Манькины доллары».
Он Марию называл по-старому: Манькой.
— А теперь, — сказал Павлу, — бери мою лодку, нескольких парней на подмогу и плыви к тому берегу: там Василий сетку поставил, и Татьяна там, да, они, мерзавцы, поди уснули. А рыба тут как тут: видишь, косяк идёт. Не знаю, какая, но, кажется, немалая, и косяк порядочный. Садитесь на лодку, да вёслами не шибко бухай; не распугай рыбу.
Павел взял с собой трёх парней и двух девочек и, умело орудуя вёслами, повёл лодку к берегу, к месту, на которое указал дядя Женя.
Было ещё темно, когда проснулся Василий. Татьяна крепко спала, и он, стараясь не разбудить мать, вылез из-под куртки, снял с колышка свою рубашку, — она на ветру успела подсохнуть, — надел её и спустился вниз, где стояла лодка. Сетку кто-то снял и с нею увёз рыбу. «Наверное, приезжал отец», — подумал Василий.
Посмотрел в сторону дуба: там, покачиваясь на волнах, стоял рыбинспекторский катер. Не осознавая, с какой целью, Василий побрёл к нему. И подошёл близко, со стороны кустов шиповника, затаился. Один из кавказцев негромко говорил:
— Трое каслинских сидят на «Постышеве». Их повезут в Италию.
«Как тогда… бабушка и дедушка. Они тоже были на “Постышеве”».
Василий чуть не вскрикнул, но зажал рукой рот. Уползая из кустарника в лес, мысленно повторял: «Трое каслинских!.. На “Постышеве”!». В мельчайших подробностях представилась ему картина, когда его дедушка и бабушка тоже оказались на «Постышеве» и он пытался их вызволить.
«Постышев» — речной трамвайчик, отслуживший свой век и откупленный для ресторана и гостиницы. На втором этаже спальные номера, а на первом — ресторан. Недавно его перекупила туристическая фирма. Её агенты приезжали в Каслинскую, ходили по домам безработных и обнищавших бывших колхозников и звали в Италию на работу и жительство. Отчаявшийся и обозлённый на местную власть дедушка Василия подписал контракт и вместе с женой двинулся на пункт сбора — на «Постышев». И там в первый же день напился и уснул, а Василий бродил по берегу и наткнулся на стайку беспризорных ребят.
— Вроде бы не наш, новенький, — окружили его ребята. Чего тут бродишь?
Василий рассказал, что его дедушка и бабушка отправляются в Италию.
Ребята окружили его плотнее, говорили тише, оглядывались по сторонам. Старший, чубатый и курносый, спрашивал:
— А ты хоть знаешь, зачем их туда тащат?
— Работать будут, жить по-людски. В Каслинской-то мы голодаем. У нас там тоже… ну, эти самые, демократы завелись. Колхоз разорили, технику и семена пустили с молотка, а теперь вот вроде бы и землю хотят продать. Будто бы им московская власть разрешила.
— Власть!.. Московская… Понимал бы чего.
— Казаки говорят. Соберутся возле магазина и гуторят. А я слушаю. Чай, не глухой.
— Слушаю. Политик нашёлся. Как же это московская власть, — будто бы наша, российская, и свою родимую землю продавать? А нас куда же? Хозяин-то может и сказать: земля моя, убирайтесь к лешему! Ну?.. И куда мы?
— Мы?.. В Италию, а вы — не знаю.
Курносый приблизился к Василию, зашептал на ухо:
— Маленький ты ещё, а потому глупый. Того даже не знаешь, что никакой работы нашим людям в Италии не дадут. Вас на заклание везут. У одного печёнку вырежут, у другого почки, а то и сердце из груди выскребут. И больным итальянцам вставят, а вас на помойку. Об этом весь город знает, газеты пишут, а вы лохи и дурьё деревенское. Беги скорее, говори деду, да дёру отсюда. Понял?..
Прибежал к дедушке, растолкал его и говорит всё это, а он пьяные глаза таращит и понимать ничего не может. Василий снова стал повторять про органы, а дед размахнулся и хрясь его по уху. Да так, что в голове зазвенело. И на другой бок завалился.
Потом Василий матери рассказывал. Она гладила его по голове, утешала:
— Сказки всё это. Ребята попугать тебя захотели.
Пошёл на улицу искать знакомую каслинскую девицу — она тоже согласилась поехать в Италию, — нашёл её на дискотеке; она с каким-то парнем прыгала и дёргалась, и извивалась, как минога на сковородке, а когда он попытался ей чего-то сказать, она толкнула его, — он упал и угодил под ноги какому-то здоровенному парню. Побежал на вокзал и — в Каслинскую, рассказать обо всём слышанном отцу. Про себя думал: если и на этот раз отец не поверит, он найдет газету и покажет ему, и маме, и всем каслинским людям. А не то, так и пойдёт в милицию. Пусть они проверят все документы и запишут адрес, куда отправляют русских людей.
На пристань он добрался к вечеру следующего дня. Перед тем, как подойти к «Постышеву», несколько раз глубоко вздохнул, успокоился и сделал такой вид, что его ничего не волнует и он от нечего делать прогуливается по набережной Волги. Прошёл два-три раза возле входа в речной трамвайчик и краем глаза оглядел человека, сидевшего на лавочке. Это был Вазур, иранец, служивший в охране. Вазур заметил Василия и крикнул:
— Эй ты — маленький казак! Иди сюда, слова тебе скажу.
Василий подошёл, но не близко; умышленно держался на расстоянии. Вазур с видимым спокойствием, но голосом нетвёрдым — таким, каким он обыкновенно говорил после выкуренной трубки слабого наркотика, продолжал:
— Начальник тебя искал. Скоро ходил в Италию, а тебя нет. Твой дед деньги брал, много денег! Тебе тоже давал, а ты зачем бегать?..
Вазур говорил всё тише, язык его едва поворачивался, и было видно, что он не так уж и хотел залучить Василия, однако Василий знал, что эти люди из сказочной страны Иран очень хитрые и их надо бояться. Решил его обмануть. Заговорил:
— Я тоже хочу в Италию. Там много еды, кругом море и всегда тепло. Я приведу твоему хозяину других ребят, много ребят. У них нет родителей. Они все бомжата и хотят в Италию.
— О!.. Это много хорошо. Ты будешь давать ребят, а хозяин даст бакшиш. И тебе даст, и мне даст.
— Пусть даёт деньги. Я тогда приведу ребят.
— Погоди. Один момент. Только один момент.
И он стал звонить по мобильнику. И скоро из пароходика вышел черноволосый толстый господин и Вазур показал ему на Василия. Толстый господин, очевидно он был итальянец, подошёл к Василию и заговорил с ним мирно, даже ласково:
— Ты имеешь много ребят?
— Много. Хоть сто!
— О-о!.. Это будет хорошо. А где они?
— Я их приведу, но мне нужны деньги.
— Деньги? Зачем тебе деньги?
— А тебе зачем нужны ребята? Ты ведь тоже получишь за них деньги.
— О, ты умный! Тебе мало лет, а ума много. Сколько же ты хочешь?
— Десять тысяч долларов.
— Десять тысяч?.. Твой грязный шпана так дорого стоит?
— Это не шпана, а русские ребята. Они хорошие, и — умные.
— Так, так. Сто маленький человек — это хорош. Я дам тебе деньги — тоже хорош. Вот они. Иди и давай тому дяде, кто даст тебе дети.