Дунай. Река империй
Шрифт:
ДУНАЙСКИЕ ИСТОРИИ
КАК КАЗАКИ ОТ ЦАРИЦЫ БЕЖАЛИ
Сергей Васильковский. Казак Задунайской сечи. 1900 год.
К концу XVIII века в Петербурге более не видели необходимости сохранять войско запорожских казаков для охраны южных границ империи. После того как казаки поддержали бунт Пугачева, Екатерина II повелела расформировать Запорожскую Сечь. Около пяти тысяч казаков и несколько тысяч беглых крепостных оказались на землях Османской империи. Султан выделил им землю в дельте Дуная; так возникла Сечь Катерлец. В тех же районах еще с 1730-х годов обосновались русские переселенцы – некрасовцы. Эти потомки донских казаков, бежавших на юг после подавления в 1708 году восстания Кондрата Булавина, устроили общину по “заветам” своего предводителя Игната Некрасова (Некраса). Султан предоставил изгнанникам свободу от податей, обязав взамен служить в армии. Игнат-казаков иногда причисляют к липованам, старообрядцам, обосновавшимся в низовьях Дуная после реформы патриарха Никона. Потомки липован (от тридцати до ста тысяч человек) до сих пор проживают в Румынии, Болгарии и на Украине. Запорожцы и некрасовцы не поделили места рыболовного промысла. В 1791 году казаки взяли штурмом поселение некрасовцев Дунавец, в 1794 году некрасовцы сожгли Катерлец. Турки
В 1829 году на дунайскую границу прибыло первое российское паровое судно. Пароход “Надежда” отечественной постройки имел корпус из соснового леса, машину мощностью двадцать лошадиных сил, позволявшую развивать скорость до 5,5 узла, и железный котел, который почти немедленно вышел из строя. На другом пароходе, “Лиман”, наученные горьким опытом мастеровые установили котел из меди, но и он оказался недолговечным. В ходе военной кампании 1828–1829 годов русские впервые применили ракетное оружие: в районе Силистрии несколько лодок, на которых были установлены специальные станки, дали залп по турецким баркасам. По воспоминаниям очевидца, “действие ракет привело турок в ужас, и в беспорядке они удалились на утек”. Потерь неприятель не понес.
В мирные 1830-е годы в Измаиле основали цех вольных матросов, объединивший моряков торговых купеческих судов. Судоходство на Нижнем Дунае осуществлялось в ту пору беспалубными лодками, баркасами и плотами, которые строились на верфи купца Алексея Зеньковича. Закладывалось сразу по четыре баркаса на сто тонн зерна каждый, поскольку суда большого водоизмещения из моря в Дунай не проходили. К Галацу и Браилову эти баркасы поднимались на веслах, под парусами или бечевой, иногда с помощью воловьей тяги. Дунайское бечевое общество, самая крупная местная акционерная компания, содержало десять пар волов и восемь фурщиков. Управляющий Бессарабской областью докладывал в Петербург о том, что использование Сулинского гирла неэффективно: “Очищение Килийского гирла выгоднее, ибо путь судам сокращается вдвое. Суда могли бы идти до Измаила одним ветром”. Могли бы, но не пошли. Порты Измаил, Рени и Килия тем не менее превратились в перевалочные базы: русский экспорт составляли пшеница, рожь, льняное семя, керосин; из-за границы в основном ввозили лесоматериалы и камень.
ДУНАЙСКИЕ ИСТОРИИ
КАК КАЗАКИ ГОПАК ПЛЯСАЛИ
Семен Гулак-Артемовский.
В 1863 году в Петербурге состоялась премьера оперы “Запорожец за Дунаем”. Композитор и оперный певец Семен Гулак-Артемовский (1813–1873), ученик Ивана Глинки и автор водевилей на национальные темы, сочинил музыку, написал слова, либретто и исполнил главную партию первой украинской оперы. “Запорожец за Дунаем” в комическом ключе обыгрывает историю Задунайской Сечи. Виновником казацких бед предстает не Екатерина II, а султан, который навещает казацкое село Паланка, чтобы выяснить, как живут его подданные. В финале, опасаясь восстания, султан дарует казакам новую свободу и позволяет им беспрепятственно вернуться на Украину (откуда казаки и бежали – по оперной версии, обманутые старшиной). Партии расписаны так: два баса (удалой казак-подкаблучник Иван Карась и имам Ибрагим-Али), два тенора (молодой казак Андрей и царедворец Селих-Ага), два сопрано (жена Ивана Одарка и приемная дочь Карасей Оксана), султан поет по-украински баритоном. Опера имела успех, но была быстро выведена из репертуара. Украинские историки объясняют это строгостью цензуры после подавления восстания в Польше, российские музыковеды пишут также о сходстве партитуры “Запорожца за Дунаем” с оперой Вольфганга Амадея Моцарта “Похищение из сераля”. В советское время опера Гулака-Артемовского стала символом официальной украинской культуры и многократно ставилась в театрах по всей стране, от Вильнюса до Душанбе (цитирую завершающую фразу либретто: “Общая радость, лихой народный гопак”). “Запорожца за Дунаем” трижды экранизировали в сталинский период, еще раз на новой Украине в 2007-м. Самой занятной мне кажется эпическая версия 1953 года: Иван Карась в этом фильме киевского режиссера Василя Лапокныша щеголяет в шароварах столь густого красного цвета, что рябит в глазах. Задунайская Сечь на советском киноэкране предстает цветочно-фруктовым заповедником, поэтому причины, по которым казаки стремятся покинуть этот садовый рай и вернуться под царское ярмо, малопонятны. Теперь украинские культурологи оценивают оперу Гулака-Артемовского так: “Это продукт специфической колониальной ситуации, в которой репрессивная трактовка потери казацкой свободы упакована в лубочный фольклор. Но не шароварщина в этом виновата, а провинциальная фальшь и бездарность колонии” (Ольга Брюховецкая). “Запорожец за Дунаем” и поныне в репертуаре многих украинских оперных театров.
Еще одним, и самым естественным, предметом местных торговли и промысла в низовьях Дуная издревле была рыба. К концу XVIII века организованное рыболовство перешло в руки греческих и румынских купцов, с которыми соперничали славяне-старообрядцы. Главной промысловой рыбой считалась сельдь. Бочки для засолки рыбы покупали в Галаце. Продавали товар в Браилове, Измаиле, Рени, в турецких портах, в Стамбуле и даже в Триесте. У выхода из Килийского гирла располагались торговые конторы, занимавшиеся скупкой рыбы и имевшие свои лабазы, сараи, сушилки, коптильни и ледники. Одни конторы торговали мороженой рыбой, продукт отправляли в Очаков; затем товар на подводах доставляли в Николаев, а оттуда по железной дороге (когда ее построили) – на склады в Харьков, Москву, Варшаву, Берлин. Другие конторы отправляли паюсную икру в Бухарест, а свежую – в Вену или Одессу.
Рыбу ловили главным образом так: к канату, державшемуся на поверхности воды поплавками, на бечевах привешивали стальные крючья. Снасти вывозили в море, иногда за несколько верст, и устанавливали поперек входа в гирло. Крючья представляли опасность не только для карасей, но и для пароходов: если винт запутывался в снасти, машина глохла. Летом 1894 года румынский военный пароход так запутался в крючьях, что простоял несколько часов, пока не освободили винт.
Инженер Владислав Руммель, автор нескольких книг об устройстве черноморских и балтийских портов, в изданной в 1898 году монографии “Килийское устье реки Дунай” писал: “Количество рыбы, в особенности красной, здесь постоянно уменьшается… вследствие практикуемого варварского способа улова. Все выходы дунайских гирл сплошь покрыты крючьями. Улов продолжается круглый год, и куда бы ни направлялась рыба с моря в реку для метания икры, она обязательно попадает на крючья и делается жертвою рыбаков”. Для упорядочения промысла неоднократно создавались комиссии, но их деятельность результатов не давала. Браконьерство не изжито на Дунае, низовья которого объявлены заповедной зоной, до сих пор. Утешаться остается тем, что это неприятное явление, как и другие пороки, имеет корни в самой древней истории.
В царской России не эксплуатировались пассажирские пароходы, казалось более выгодным иметь суда для одновременной перевозки грузов и путешественников. Одним из таких судов был пароход “Петр Великий” английской постройки, с деревянным корпусом, в 1846 году “в виде опыта” поставленный на обслуживание линии Одесса – Галац. Генерал-губернатор Новороссии князь Михаил Воронцов и адмирал Михаил Лазарев нашли это судно “отличной конструкции, скорым на ходу, прекрасным во всех частях отделки”. За первую навигацию “Петр Великий” совершил двадцать рейсов, отправляясь из Одессы раз в две недели, так, чтобы поспевать в Галац к приходу австрийского парохода из Вены. Воронцов обращался в Министерство финансов с просьбой о заказе железных пароходов, “ибо пароходное сообщение по Дунаю, обещающее нам столько выгод, содержится ныне деревянным судном”. В Англии для России построили еще два парохода, однако из-за происходивших в империи Габсбургов революционных событий связь Вены с Галацем прервалась, и оба судна так и не увидели дунайских берегов. Объем перевозок на Дунайской линии тем не менее медленно возрастал: в 1850 году перевезли 795 пассажиров, а в 1852-м – уже почти тысячу. Впрочем, пароходное сообщение Одессы с Галацем едва окупало расходы.
В 1849 году в состав приписанной к Черноморскому флоту Дунайской флотилии вошел пароход “Ординарец” отечественной постройки, с четырьмя пушками на борту. Его корпус был из соснового леса, поскольку считалось, что “в боевом отношении корпус деревянного корабля более живуч, чем корпус железного судна”. Вскоре из Ливерпуля прибыл корабль “Прут”, пароход с железным корпусом. На собственных верфях построили еще один, буксир “Дунай”. К началу Крымской войны русская Дунайская военная флотилия насчитывала 33 корабля и превосходила турецкую. После поражения в войне русская флотилия покинула речные берега. “Дунай” затопили в Севастопольской бухте вместе с другими кораблями Черноморского флота, а “Прут”, участвовавший в боевых действиях у Галаца и Силистрии, прослужил России еще полвека.
Параметры русского военного флота после Крымской войны ограничивал Парижский договор 1856 года: стране разрешалось иметь всего шесть корветов и четыре парохода. Чтобы восполнить недостаток кораблей в обход договора, правительство организовало Русское общество пароходства и торговли, суда которого можно было в случае чего переоборудовать в легкие крейсера. Так и произошло: РОПиТ открыло мирные дунайские линии из Одессы в Сулину и Галац (рейсы оказались убыточными), а накануне кампании 1877–1878 годов те же пароходы вошли в состав военной флотилии. Всего она насчитывала сорок единиц (больше половины составляли малые гребные суда) против 24 у неприятеля, хотя восемь турецких мониторов [81] выглядели особенно мощными и казались непобедимыми. Весной 1877 года два таких броненосца удалось вывести из строя: сначала потопили флагманский корабль “Люфти Джелиль” (снаряд попал внутрь корабельной трубы), затем монитор “Сельфи”. Тогда же на Дунае впервые применили минирование: недоступным для противника стал отрезок реки от Рени до Браилова.
81
Монитор (от англ. monitor – наблюдатель) – класс броненосных кораблей, преимущественно прибрежного или речного действия, для подавления береговых батарей и разрушения береговых объектов. Примером относительно успешной русской минно-торпедной борьбы с мониторами на Дунае стали события 1914–1915 годов, когда в низовьях реки действовало особое соединение Черноморского флота, Экспедиция особого назначения (ЭОН). В Белград по просьбе правительства Сербии для обороны города прибыл отряд русских минеров под командованием лейтенанта Василия Григоренко (1884–1973) с запасом торпед, а затем два артиллерийских расчета с береговыми орудиями. Австро-венгерская Дунайская флотилия включала в свой состав шесть мониторов. Русские установили на Дунае и Саве минные заграждения, на которых подорвались и затонули флагман австро-венгерской речной флотилии монитор Temes и блиндированный пароход Belgrad; предотвращая наступление противника, взорвали железнодорожный мост между Белградом и Землином (Земуном). Несмотря на недостаток военной техники (пусковые торпедные установки вытачивали из бревен), русским удалось на год прервать речное сообщение между Центральными державами. В конце 1915 года Сербию оккупировали войска Австро-Венгрии и Болгарии. ЭОН отошла в Румынию и была интернирована. Григоренко продолжал службу в Черноморском флоте, затем эмигрировал в составе Русской эскадры в Бизерту. Полвека он прожил во Франции.
Русско-турецкая битва на Дунае во время Восточной (Крымской) войны. 1853–1856 годы.
Итоги войны принесли очередное изменение границ, возобновились перевозки из Одессы в Галац. Однако у РОПиТ появился конкурент, австро-венгерское Первое императорско-королевское Дунайское пароходство, суда которого доставляли грузы из Вены и Будапешта прямиком в Одессу. В 1880-е годы на базе торгового дома “Князь Юрий Гагарин и К0” учредили Черноморско-Дунайское пароходство. И это предприятие оказалось коммерчески не слишком успешным, меняло форму собственности, пока в 1903 году не превратилось в государственное Русское Дунайское пароходство с правлением в Петербурге, конторой в Измаиле (в этом здании сейчас располагается диспетчерская порта) и 43 агентствами в разных городах России и еще шести стран. Пароходство содержало девять линий, из них пять заграничных. В годы Гражданской войны и на этих пароходах тоже бежали в Болгарию, Румынию, Югославию сторонники белой идеи. Последние рейсы отправили несчастных в изгнание в феврале 1920 года, через три года после того, как пошла ко дну Российская империя [82] .
82
Боевые действия в дельте Дуная в период Первой мировой войны стали эпизодом ее завершающего этапа. В начале 1918 года Румыния взяла под контроль территорию образованной после распада Российской империи Молдавской демократической республики. Столкновения между румынскими армией и флотом, с одной стороны, и отрядами ополченцев во главе с большевиками и Дунайской флотилией – с другой известны как битва в Дунайской дельте, в которой участвовали несколько тысяч человек. До августа 1940 года бывшая Бессарабская губерния Российской империи входила в состав Румынии.