Дурная кровь
Шрифт:
— А, а!.. Отец еще не уехал.
— Дай хлыст! — донесся из комнаты громкий голос Томчи.
Слуга поспешно перекинул гунь и переметные сумки через седло, подвел коня к двери, держа одно стремя так, чтобы Томча мог не глядя вложить в него ногу и легко вскочить на коня. И так и застыл, согнувшись, в ожидании хозяина, одной рукой держа коня под уздцы, а другой — стремя.
Вскоре послышался скрип дверей, тяжелые шаги в кухне и обычные при отъезде приказания и угрозы, относившиеся не к слуге, а к «тем», к Софке, к детям, — к семье.
— Скажи этому поганцу (сыну): живым не будет, коли услышу, что он опять шатается и бездельничает.
— Хорошо, хорошо! — раздался тихий, но твердый голос Софки, выходящей вслед на мужем из комнаты.
Рука
Мощная и мрачная фигура, освещенная сзади лампой, которую Софка взяла с табурета у дверей и подняла высоко над головой, чтобы было светлее, производила страшное, гнетущее впечатление.
Слуга, еще раз бросив на коня испуганный взгляд, — не забыл ли чего? — подвел рыжего, надел стремя на поднятую ногу Томчи, быстро перешел на другую сторону и повис на седле, чтобы хозяин мог спокойно и легко сесть. Сев на коня, хозяин запахнул хорошенько гунь, покрыл ноги и колени, проверил, не отсырел ли порох в пистолетах. Тем временем слуга побежал к воротам и отворил их, придерживая створки. Утеплившись, хозяин почувствовал, что сидит крепко и удобно, взял в руки поводья, перекрестился и, не подав Софке руки, поехал.
— С богом!
— Счастливый путь! — ответила Софка, продолжая светить ему, пока он, уверенно покачиваясь на рыжем, не исчез в воротах.
Только услышав, что слуга затворил за мужем ворота, Софка медленно вернулась на кухню, уже освещенную пламенем очага, раздутого детьми, которые сгрудились вокруг него, заспанные, с гноящимися глазами, в нитках, клочьях шерсти и ваты с постелей. Они весело и непринужденно поглядывали кругом, засунув босые ноги в пепел у очага. Как обычно, Софка принялась их бранить. Затем прошла в горницу, вернулась, волоча за собой подушку, и, сложив ее, села на нее у очага. В одной джезве она поставила варить кофе, в другой — греть ракию. Зная, что мать готовит не для них, дети полезли в ларь у стены. Подпирая головенками большую, тяжелую, старую крышку, они таскали из ларя ломти хлеба и ели их, разбрасывая крошки по кухне, комнатам и особенно по горнице отца, куда они не смели заглядывать, пока он бывал дома, и откуда теперь с восторгом выволакивали подушки, рядна и другие вещи. Софка словно ничего не видела. Иногда только вдруг вскидывалась и, увидев, чем они занимаются, вспыхивала и бросала в них туфлей, деревянной сандалией или чем другим, что попадало под руку, а затем снова оставляла их в покое. Слуга, затворив ворота, притащил охапку дров и тоже уселся у огня, расположившись поудобнее. Сняв опанки, он засучил штаны до колен и принялся вытаскивать из штанин солому. Начало светать. Синева зари стала пробиваться сквозь дымовое отверстие, вступая в схватку с пламенем очага. Из соседних дворов послышались стук топора, скрип колодезного журавля, постукивание деревянных сандалий по мощеным дворам, а с базара, от городских ворот и кофейни стали доноситься протяжные выкрики продавцов салепа и сильный, резкий запах углей в мангалах перед лавками. У колодца появились женщины. По шумному поведению детей они поняли, что Томча уехал, и, оставив кувшины у колодца, без стеснения шли к Софке выпить кофе, посидеть, причем так заговаривались, что из дому приходилось по нескольку раз присылать за ними детей.
Софка за это время сильно сдала. Когда-то тонкая и стройная, она согнулась и сгорбилась. Черные глаза ее ввалились, нос вытянулся и заострился, виски как-то сблизились, и только губы оставались тонкими, влажными и свежими. Ходит она медленно, неверными шагами, никогда не торопится, руки у нее всегда сложены на груди, и рубашка от этого вечно мятая и грязная. Никто не видел, чтобы она ела. Да она почти ничего
ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ
Бадняк — дубовые поленья или сучья, которые по народному обычаю сжигают в сочельник.
Газда — уважительное обращение к людям торгового или ремесленного сословия, букв.: хозяин.
Джезва — медный сосуд для варки кофе по-турецки.
Ечерма — жилет.
Зарфа — металлическая чашечка, в которую ставится кофейная фарфоровая чашечка.
Кабаница — верхняя одежда типа плаща.
Кавела — народный музыкальный инструмент.
Каймакам — окружной начальник.
Капа — головной убор типа тюбетейки.
Колия — верхняя одежда, обычно из сукна, наподобие короткого кафтана.
Коло — южнославянский танец типа хоровода.
Новчич — мелкая монета.
Окка — мера объема, равная 11/3 литра.
Опанки — крестьянская обувь из сыромятной кожи.
Пара — мелкая разменная монета.
Погача — плоский пресный хлеб.
Плета — мелкая австрийская монета.
Прангия — пушка, предназначенная для стрельбы холостыми патронами во время празднеств.
Провидур — должность венецианского наместника в Далмации.
Провинциал — главный смотритель католических монастырей в округе.
Пура — крутая каша из кукурузной муки.
Ракия — фруктовая водка.
Ркач — пренебрежительное прозвище православных сербов.
Салеп — горячий напиток на меду.
Сердар — военачальник.
Спахия — турецкий землевладелец.
Слава — праздник святого покровителя семьи у православных сербов.
Токи — металлические пластинки, украшавшие одежду.
Фратер — католический монах.
Хаджи — пилигрим в Мекку и Медину, а также христианин — паломник в Иерусалим.
Ханум — госпожа.
Харамбаша — начальник сельской стражи.