Двадцатое июля
Шрифт:
— Канарис так не умеет.
— Научится. Если вы ему поможете.
Машина рейхсфюрера выскочила на бетонную полосу и очень скоро присоединилась к эскорту рейхсмаршала Геринга.
Сам Большой Герман уже прохаживался в окружении адъютантов и генералов по взлетной полосе и возбужденно о чем-то говорил, сопровождая речь энергичной жестикуляцией.
Шелленберг, выйдя из авто, присоединился к своему шефу:
— Странно: нет ни Геббельса, ни Бормана.
— Скоро появятся. Они такой спектакль ни за что не пропустят. Меня волнует другое: зачем Геринг притащил
— Свита, — негромко, так, чтобы слышал только патрон, пояснил бригадефюрер. — Вся королевская рать.
Гиммлер выругался, заложил руки за спину и направился к компании «Борова».
— Вы не поверите, но это действительно машина будущего, — Геринг говорил увлеченно, радуясь тому, что все его внимательно слушают. — Развивает скорость до 950 километров в час. Мощность двигателя —1800 лошадиных сил. Фантастика, господа, фантастика! И именно мы, немцы, владеем этим сверхмощным оружием. Отныне Германия станет полным властителеми небес…
— О чем он говорит? — задал Гиммлер вопрос стоявшему чуть в стороне 54-летнему генералу Моделю.
— Как обычно. О новых самолетах.
Гиммлер вздохнул: снова одна лишь болтовня. И, конечно же, опять о последних моделях «Юнкерс-390», бомбардировщиках с реактивными двигателями и тому подобном. О том, что если и суще? ствовало, то только на бумаге. А если в металле, то в единственном экземпляре.
Об истребителях Ме-262 впервые заговорили еще в 1943 году Тогда же, в сентябре, на аэродроме в Инстербурге их продемонстровали вкупе с реактивными ракетами конструкторского бюро доктора Брауна. Гиммлер присутствовал на том памятном шоу, но ничего обнадеживающего лично для себя не вынес. Заинтересовал его разве что самолет-разведчик Роттердама, способный делать фотоснимки даже сквозь туман.
Однако Гитлер по непонятной причине имел на предмет всего увиденного особое мнение. И даже обратил пристальное внимание на те самые «юнкерсы».
— Вальтер, вы пристроили доктора? — Гиммлер отвел помощника в сторону.
Шелленберг утвердительно кивнул:
— Керстен проведет некоторое время с адмиралом. Думаю, они найдут темы для бесед. Насколько я знаю доктора, он человек прагматичный. Это именно то, что необходимо нашему старому-новому компаньону.
— В том, что они найдут темы, я нисколько не сомневаюсь. Главное, чтобы не спелись.
За разговором Гиммлер и Шелленберг пропустили момент, когда в «свите» Геринга начал назревать конфликт. Теперь же громкие голоса привлекли их внимание.
— Простите, господин рейхсмаршал, — басил офицер с погонами полковника люфтваффе, — но мне трудно с вами согласиться. Господин Мессершмидт давал нам клятвенное заверение, что к осени сорок четвертого года мы будем производить тысячи таких машин. Подобное обещание исходило и от господина Мильха. Однако год прошел, а тысячи так и нет.
Лицо Геринга пошло багровыми пятнами:
— Вы на что намекаете?!
— Прошу прощения, господин рейхсмаршал, если я не прав, — не сдавался летчик, — но мне кажется, что в этой ситуации виноваты чиновники, от которых зависит выпуск новых машин. Я сам испытывал данный тип самолетов и знаю их боевые качества. Это действительно машина нового поколения, абсолютно ничем не напоминающая предыдущие модели. Она перевернет все прежние представления о войне в воздухе. Но таких машин действительно должно быть много. Тысячи. Тогда мы победим. Только дайте нам эти машины…
Рейхсмаршал, задыхаясь от негодования, все же понимал, что полковник прав. Но с какой стати он должен объяснять этому дерзкому летчику, что вина лежит не на нем, а на Гитлере, который в свое время не дал согласия на широкомасштабное изготовление летной техники? В конце концов, дело военных пилотов — летать и сбивать врагов, а не обсуждать действия руководства.
— Не следует сваливать всю вину на служащих министерства авиации! — Голос рейхсмаршала крепчал: — Вы ведете себя, как паникер. Наши асы отлично выполняют свой воинский долг и на устаревших марках машин. И выполняют его до конца. В отличие от вас.
Голова летчика откинулась назад, словно ему влепили пощечину. Щелкнув каблуками, он застыл в ожидании приказа или наказания.
Геринг неожиданно повернулся ко всем спиной и твердой размашистой походкой устремился к подъезжающей машине Геббельса. В голове же меж тем набатом стучало лишь одно: «Стереть этого сопляка с лица Земли! На фронт! На передовую!..»
— Вот и «Хромоножка» прибыл, — буркнул себе под нос Гиммлер и тоже двинулся навстречу министру пропаганды.
Борман появился за несколько минут до прилета самолета Гиммлер внимательно следил за ним, но тот не оказал никаких знаков внимания ни ему, ни его конкурентам. Он стоял в некотором отдалении от всех и задумчиво смотрел на приземлявшуюся машину.
Вынырнув из-за облаков и сделав круг над аэродромом, самолет резко спустился к взлетной полосе, упал сразу на все три шасси и, протащив себя чуть ли не до конца «рулёжки», замер в нескольких десятках метров от ожидавших его лидеров рейха.
Люк откинулся. Из него выпрыгнул командир экипажа, который тут же подбежал к Герингу, чтобы отдать честь и доложить об окончании полета.
Рейхсмаршал отмашкой руки остановил его:
— Где?
— Сейчас вынесут.
Командир вернулся к машине, которую к тому времени покинули еще два члена экипажа. Они какое-то время с чем-то возились — скорее всего, предположил Шелленберг, освобождали гроб с телом фюрера от страховочных строп, — после чего наконец принялись вынимать из чрева машины длинный продолговатый деревянный ящик.
Геринг молча наблюдал за их действиями, но вскоре не выдержал и нервно поинтересовался:
— И долго вы еще будете возиться?
Командир экипажа недоуменно посмотрел сперва на него, потом на сослуживцев и в заключение показал на ящик:
— Так вот же оно…
— Что — оно?! — Геринг собрался было добавить несколько крепких словечек, но неожиданно поперхнулся и закашлялся. — То есть… это то… самое?
— Так точно, господин рейхсмаршал, — командир экипажа отвечал четко, как того требовал устав. — Секретный груз. От коменданта «Вольфшанце».