Двенадцать детей Парижа
Шрифт:
– Турок мертв! Мы вошли. Все сюда, вместе с тележками! – Он опустил взгляд на убитого Саваса и негромко пробормотал: – Если у нас хватит людей, чтобы их тащить. – Потом грабитель снова закричал: – Я хочу убраться отсюда до рассвета!
Он сунул окровавленный нож за пояс сзади, опять посмотрел на Алтана и покачал головой, словно все еще не верил своей удаче. Затем король Кокейна убрал пистолет, наклонился и сдернул костяное кольцо с большого пальца Алтана. С любопытством повертев его в руке, он попытался надеть, но кольцо оказалось мало. Тогда убийца надел его на мизинец и, по-видимому, остался доволен трофеем. После этого он наконец повернулся к Карле:
– Шесть. Шесть моих молодых львов убиты.
Итальянка окончательно убедилась, что именно этого человека видела вместе с Эстель и Гоббо из окна своей спальни. Лицо его не было деформировано, однако нос, губы, высокие скулы и брови были такими громадными, разросшимися, что производили гротескное впечатление. Глаза Гриманда были темными и глубоко посаженными. Но самым странным в его облике было сходство с гигантским ребенком. Младенцем. Возможно, виной всему была непропорционально большая голова, а возможно, что-то другое, таившееся в его душе. Он впервые посмотрел на Карлу, и в его глазах неожиданно – как для него самого, так и для нее – вспыхнули какие-то чувства.
Графиня вспомнила правило, которому ее учил Матиас и принять которое было так трудно. Тот, кто выглядит слабым, навлекает на себя судьбу слабого – без всякой жалости быть раздавленным сильным. Поэтому итальянка приказала себе не обращать внимания на кровь, приклеивавшую ее туфли к каменному полу, на едкий дым, вой собак и крики людей, и набрала полную грудь воздуха.
– Месье Гриманд, мне жаль, что он не убил больше, – сказала она громко.
Рот грабителя приоткрылся, но ответа не последовало.
– Я Карла, которую вы называете женщиной с юга, – добавила женщина.
Инфант Кокейна, похоже, подыскивал подходящие для ответа слова. Не найдя их, он хмуро посмотрел на Саваса:
– А кем был этот турок?
– Алтан был моим защитником, товарищем по оружию моего мужа – в обоих отношениях настоящим мужчиной.
– В таком случае хорошо, что он был один. А где же ваш храбрый муж?
– Это мое дело.
Времени на объяснения не было. Человека, у которого есть тайна, сложнее убить. Пусть любопытство этого гиганта отсрочит решение ее судьбы. Пусть он задумается, с какой женщиной ему приходится иметь дело. Карла опять вспомнила наставления Матиаса. Если она уже потеряла все, вернуть это можно только с помощью самой дерзкой игры.
– Кольцо на большом пальце служит не для украшения, – объяснила женщина. – С его помощью натягивают тетиву лука, хотя не каждый может похвастаться нужной для этого силой.
Король воров наклонился, высвободил лук из пальцев серба, поднял его и что-то пробормотал. По тому, как он держал оружие, Карла поняла, что он не умеет обращаться с луком, но у него хватило ума не поддаваться на провокацию. Убийца закинул лук на плечо и ухмыльнулся:
– Я отдаю должное дерзости дамы с юга.
Графиня почувствовала, как зашевелился ребенок. Чистая жизнь, еще не испорченная, не осознанная, еще пребывающая в вечности, не подозревающая о том, что находится на краю пропасти и вот-вот низвергнется в нее. Снова начались схватки. Карла призвала на помощь всю свою волю – ведь это нужно ее малышу!
– Вашу руку, месье, если не возражаете, – сказала она и вышла на свет. Глаза Гриманда широко распахнулись.
– Будь я проклят, – пробормотал он. – Да вы на сносях!
Итальянка – хотя в этом не было необходимости – взяла ошеломленного мужчину под руку и оперлась на него. В его громадной ладони мог поместиться целый галлон груш. От гиганта исходил какой-то странный запах – Карла даже не знала, с чем его сравнить. Кожа на его лице была ровной, но грубой и покрытой слоем липкого пота. Он смотрел графине в глаза, и она не отводила взгляда. В данный момент ей нужен был только один союзник, Гриманд. Если осторожными маневрами удастся навязать ему роль защитника, он действительно станет ее защищать, и чем глубже войдет в эту роль, тем сложнее ему будет отказаться от нее.
– Помогите мне выйти на улицу, – попросила Карла. – Мне нужен свежий воздух.
Она шагнула к порогу. Король воров позволил ей опереться на его руку и двинулся вместе с ней. Женщина почувствовала, что за ее юбку уцепилась Антуанетта. Так, все вместе, они и вышли из дома.
– Вы беременны, – произнес бандит, словно обдумывая неожиданно возникшее препятствие.
– Да.
Гриманд нахмурился:
– Мы собирались убить всех без исключения.
– Я не верю, что вы хотите убить меня и моего нерожденного ребенка. Зачем это вам?
Грабитель поджал свои громадные губы. Карла смотрела на него не моргая.
– Разве не вы тут командуете? – поинтересовалась она.
Чтобы скрыть смущение, мужчина отвернулся и крикнул своей худосочной и изрядно поредевшей команде:
– Сюда, сюда, мои храбрые и верные бездельники! Пора собирать посеянный урожай. Удовлетворите все свои самые тайные желания!
Перед домом собралась толпа молодых людей, стекавшихся со всех сторон, в том числе из-за особняка д’Обре. Их было человек девять, не считая мертвых, причем некоторые были слишком юны, чтобы считаться мужчинами – даже здесь. Их одежда состояла из разноцветных тряпок и шкур. Большинство были босиком, явно считая это естественным. Покрытые шрамами лица несли на себе печать жестокости и крайней бедности. Некоторые лица были обожжены, и от них исходил запах сосновой смолы и паленой шерсти. И у всех были белые повязки на одной руке. Они притащили штук шесть двухколесных тележек, таких, как у торговцев на рынке.
Вся шайка пребывала в состоянии сильного возбуждения: грабители едва сдерживали рвущуюся наружу энергию и все время хихикали, пытаясь скрыть шок, испытанный при виде убитых товарищей. Они остались живы среди разгула смерти и безжалостного огня, и теперь их обуяла жажда крови. Им хотелось грабить и сеять страх, чтобы как-то оправдать свое жалкое существование в этом мире. Сбылась их заветная мечта: приставить нож к горлу тех, кто богаче и выше их. Тем не менее они не торопились выплеснуть свою радость и ждали разрешения Гриманда.
Карле приходилось жить в военном лагере. Она знала, какие разнообразные и могучие силы требуются для того, чтобы объединить людей и заставить их идти к общей цели. Здесь единственной силой был Гриманд. Его армия представляла собой шайку оборванцев и почти не отличалась от обыкновенной толпы. Среди них был лишь один парень, кому исполнилось двадцать лет. Он единственный не улыбался. На лбу у него красовалось уродливое V-образное клеймо, которое ставят ворам. Все же остальные смотрели на своего предводителя с благоговением.