Двенадцать детей Парижа
Шрифт:
– Прикажите принести стул, – сказала итальянка и вежливо добавила: – Будьте так добры.
– Что? – переспросил Инфант.
– Стул. У меня кружится голова. И пусть принесут чашку вина. И то, и другое найдется на кухне.
– Жоко! – крикнул главарь шайки. – Стул и чашку вина из кухни!
Вор с клеймом на лбу махнул двум подросткам:
– Пепин, Биго, идем со мной!
Все трое побежали в дом и наткнулись на свору собак, слизывавших кровь с пола в вестибюле. Животные стали хватать грабителей за голые лодыжки, и младшие оборванцы рассмеялись.
Жоко презрительно ухмыльнулся, и Карла почувствовала его ненависть. Вор понимал, что она делает, и это его злило. Чем дальше Гриманд зайдет в ее поддержке, тем труднее ему будет отказаться от этой роли на глазах всей шайки, особенно под давлением. Если уж делать на это ставку, значит, ставить нужно все, что у нее есть. Вскинув бровь, графиня насмешливо посмотрела на заклейменного молодого человека, сознательно провоцируя его. Он оскалился:
– Мы пришли сюда для того, чтобы прирезать этих свиней или чтобы угождать им?
– Свиньи готовы к бойне, потому что я убил медведя, – сказал Инфант Кокейна. – Пусть каждый займется своим делом и получит причитающуюся долю.
– Если тебя волнует ребенок, – сказал Жоко, – я могу вырезать его из живота, перед тем как мы ее убьем. Не впервой.
Со всех сторон послышались смешки и притворные вздохи, но главарь взмахом руки заставил всех умолкнуть.
– Бедный Жоко расстроен, – сказал он, – потому что убили его брата Гобера…
– Ты не видел, что они с ним сделали! – воскликнул парень с клеймом.
– Гоббо мертв, потому что не делал то, что ему приказали, – ответил Гриманд. – Если Жоко не будет исполнять приказы, он тоже будет мертв. Как и все остальные. Мы тут что, в игры играем?
Предводитель воров окинул взглядом свою шайку и развел огромными руками, как настоящий актер. Все подчиненные завороженно смотрели на него. Повернувшись, он остановил взгляд на Карле, и она поняла, что вопрос предназначался ей. Женщина ощущала исходившее от Гриманда странное очарование. Возможно, в других обстоятельствах это очарование оттолкнуло бы ее, но теперь итальянка нуждалась в нем. Она должна была принять шарм Гриманда, поскольку мужчинам очень нравится считать, что они им обладают. И это поможет ей, в свою очередь, успешно очаровать его. Карла улыбнулась.
– Может, это и впрямь игра, – продолжал король воров. – А почему бы и нет? Кто из нас не любит игру? И я больше всего. Но при всем при том мы должны понимать, что ставки высоки. И разве эти мертвые храбрецы – да принесут самые быстрые ангелы их души в объятия Господа! – не служат тому доказательством? Если это игра, то игра опасная.
– Как и всякая настоящая игра, – заметила графиня.
Главарь банды хлопнул в ладоши, словно от удовольствия. Звук получился громким, как выстрел.
– Вам должно быть стыдно перед леди Карлой. Жоко, стул. Пепин, дай стул Жоко.
Парень по имени Пепин только что пробился через свору собак со стулом в руках. За ним шел Биго с оловянной чашей. Пепин протянул стул заклейменному, но тот даже не шевельнулся. Тогда Пепин посмотрел на Гриманда. Дымящаяся собака – одна из тех, кого достал меч Алтана Саваса, с глубокой раной на туловище, – на трех ногах проковыляла через порог и прислонилась к лодыжке Жоко, словно искала утешения. Парень пнул ее в грудь. Собака упала и жалобно заскулила. Мальчишки засмеялись.
– Пепин. И ты, Биго, тоже! – махнул им Инфант.
Он взял стул своей огромной рукой и театральным жестом поставил его перед Карлой. Потом поклонился и предложил ей сесть – тоже жестом. Опустившись на стул, женщина положила одну руку на живот, а другой перекинула на грудь длинную косу.
Отвесив еще один поклон – возможно, почти насмешливый, но итальянка не смотрела ему в глаза, – главарь шайки протянул ей чашу с вином. Она осторожно взяла ее:
– Благодарю вас.
– Вы получили стул и вино. Мы можем продолжить? – поинтересовался Гриманд.
– Это бедное животное помогло вам. И заслужило нечто большее, чем жестокость, – ответила графиня.
Предводитель воров расправил широкие плечи и нахмурился:
– Ты слышал, Жоко? Мы в долгу у подыхающей собаки.
Губы вора с клеймом дрогнули. Дверь дома была открыта, но он не знал, как в нее войти.
– Я ничего не должен собаке, – буркнул он в ответ. – Зато мне должны много. И долю Гоббо тоже.
– Двойная доля? На каком основании? Или вы с Гоббо написали завещания перед тем, как уйти на войну? Как воины Давида? – съехидничал главарь.
– Какого Давида? – не понял Жоко.
– Карла, знатная дама с юга, права, – продолжил Гриманд, не отвечая ему. – Эта собака сослужила нам хорошую службу, хотя и была всего лишь грязной дворняжкой. Точно так же, как лисы помогли Самсону против филистимлян.
Кувалда просвистела в воздухе и опустилась с такой скоростью, словно весила не больше мухобойки. Она с легкостью раздробила череп собаки. После этого Гриманд вновь посмотрел на Жоко:
– Ты знаешь, кем был Самсон?
Молодой человек поморщился от умственных усилий:
– Это его Иисус воскресил из мертвых?
– Нет, нет, – покачал головой Пепин. – То был Лазарь. А Самсон вышвырнул из храма евреев, ростовщиков, а потом обрушил крышу голыми руками.
– И филистимляне распяли его рядом с Иисусом, да? – предположил Биго.
Хор голосов начал предлагать самые разнообразные версии библейских историй.
– Теперь вы видите, как этим бедным детям нужен отец, – усмехнулся главарь.
Он обхватил свободной рукой боек кувалды и ткнул рукояткой в живот Жоко. Тот сложился пополам и стал хватать ртом воздух, не в силах издать ни звука. Голоса стихли.