Двенадцать детей Парижа

Уиллокс Тим

– Мы пришли сюда, чтобы вас спасти, – пролепетал он. – И мы вас спасли.

Не дожидаясь, пока мольбы актера заставят Паскаль выстрелить, Матиас выбил ему зубы рукояткой мясницкого ножа. Жан упал. Он смотрел на рыцаря, и в его глазах стояли слезы.

– Я же сказал тебе молчать, – шикнул на него иоаннит.

Затем он посмотрел на Паскаль, и девочка не отвела взгляда.

– У нас серьезные неприятности, и выпутаться из них будет непросто, – сказал Матиас.

– Думаете, мы выпутаемся? – спросила Флер.

– Я пришел сюда не за тем, чтобы умереть. Как вы убедились, пистолеты – удобная штука, особенно если те клоуны на улице не подозревают о них.

Глаза Паскаль были подобны двум темным туннелям, заполненным болью.

– Вы не хотите, чтобы я его убивала? – уточнила она.

– Я прошу тебя не стрелять, – вздохнул госпитальер. – Мы все оглохнем на целый день. Если хочешь его убить, холодное оружие надежнее. Но убийство – это мост, который можно перейти только в одну сторону. Дороги назад с другого берега нет, ни в этой жизни, ни в вечности. Я бы советовал тебе не отягощать душу убийством.

– Я не считаю это убийством. И вряд ли буду жалеть, – отозвалась девочка.

– Послушайся его, Паскаль, – попросила ее Флер. – Я не сомневаюсь, что папа бы с ним согласился.

– Отец мертв. – Младшая из сестер посмотрела прямо в глаза Тангейзеру. – Он мертв, правда? Разве не этот запах мы вдыхали все утро? Запах горящего отца?

– Да, он умер, – не стал скрывать Матиас. – Его сожгли на костре из его книг.

Флер вскрикнула, но Паскаль даже не моргнула.

– Но это всего лишь совет, – продолжил госпитальер. – Я тебя не знаю. Возможно, судьбой тебе предназначено стать убийцей, независимо от того, будешь ты сожалеть об этом или нет. А если точнее, ты, возможно, выберешь судьбу убийцы, потому что судьбу всегда выбирают, а она лежит и ждет своего часа.

– А вы жалеете, что выбрали свою? – спросила Паскаль.

– Я пересек мост так давно, что уже не помню другого берега.

– Я вас ждала, – неожиданно сказала бесстрашная девочка.

Ее слова застали Тангейзера врасплох.

– Меня? – удивился он.

– Да, вас. Разве вы не обещали вернуться?

Иоаннит не ответил.

Губы Паскаль задрожали, и она сжала их.

– Я ждала вас всю ночь, – прошептала младшая из девочек. – Говорила отцу, что вы придете. Говорила Флер, что вы придете. А вы не пришли.

– Паскаль, не надо, – сказала ее старшая сестра. – Он пришел, он теперь здесь.

– Потом я ждала все утро. А потом они увели отца. Сожгли его на костре из книг, которые он напечатал.

Глаза девушки блестели от слез, и рыцарь почувствовал, что у него тоже все поплыло перед глазами.

– Он был лучшим человеком в мире, – продолжала Паскаль. – Он умел петь и танцевать. Он говорил и писал на древних языках. В его голове вселенная поворачивалась десять тысяч раз в день – так он мне рассказывал. И я ему верила.

– Я тоже ему верю, – поддакнула Флер.

– Он был лучше вас, – закончила ее сестра.

– Не сомневаюсь. Он вырастил вас обеих, – согласился Тангейзер.

Не отрывая от него взгляда, Паскаль вытерла глаза – сначала один, потом другой.

– Простите, – сказала она. – Сегодня страшный и кровавый день.

– Ты и не представляешь, насколько страшный и кровавый, – не стал спорить госпитальер. – Но я тоже страшный и кровавый человек. Позволь мне заняться практическими делами.

– Я тоже хочу заняться практическими делами, – стояла на своем Паскаль.

– Внизу лежат шесть человек, души которых уже корчатся в аду и которые сами корчились и верещали перед смертью, – сказал ей Матиас. – Что же до этих двоих, то если вы не испытываете к ним особых чувств – а именно такая возможность была единственной причиной, почему я до сих пор щадил их, – то лучше не оставлять их в живых, чтобы они не трепались обо мне.

– Мы не знаем, кто вы, – всхлипнул Эберт из-под кровати.

– Его зовут Матиас Тангейзер, – сказала Паскаль. – Почему ты не покажешь ему свой член, как нам? Давай. Достань его еще раз.

Рыцарь посмотрел на Эберта. Тот пустил газы от страха.

– Мы не хотели ничего дурного, – всхлипнул он снова.

– Мы пришли помочь тебе, Паскаль. – Жан приподнялся и встал на колени. Голос его звучал невнятно, а выбитые зубы придавали актеру комический вид. – И мы помогли, разве не так? Не подпускали остальных к двери, ведь правда? Мы вас защитили. Мы ничего не имеем против гугенотов. Клянусь, я даже восхищаюсь ими! Мы не такие, как они, мы не милиция.

– Вы привели их сюда, – сказала Паскаль. – Вы знали, где мы живем.

– Милиция знала вашего отца, – возразил из-под кровати Эберт. – Они все равно бы пришли.

– Но не так рано, – ответила младшая из сестер. – Днем, а может, вечером. Или даже завтра. Они не пришли бы два часа назад. Они не пришли бы раньше Тангейзера.

– Мы не знали о Тангейзере! – в отчаянии вскрикнул Эберт. – Но, конечно, мы благодарим Бога за его появление.

– Мы пришли, чтобы забрать вас с собой, – сказал Жан. – И забрали бы, если бы вы позволили.

– Ты имеешь в виду свой грязный чердак? Или встречу с матерью и отцом в прекрасном замке? – ехидно усмехнулась младшая Малан.

– Паскаль, – простонал Жан. – Разве ты не видишь, как я тебя обожаю? Я правда тебя люблю.

Девочка плюнула на него:

– Домой ты уже не попадешь. Я тебя убью.

– Его светлость прав, ты слишком мала для убийства.

– Но достаточно взрослая, чтобы меня изнасиловать.

Матиас подумал, что нужно было убить двух актеров сразу же, как только он переступил порог комнаты. Теперь же его терзали противоречивые чувства. Он делал все возможное, чтобы уберечь Орланду от убийства, и надеялся, что ему удастся уберечь от этого Грегуара и Юсти. Но мальчиков он понимал. А вот сердца девочек оставались для него загадкой. Госпитальер склонялся к тому, чтобы не препятствовать Паскаль, но ведь она почти ребенок… Ему не хотелось, чтобы ее душа была навеки проклята. С другой стороны, душа девушки принадлежит ей самой. В ее возрасте сам он принял такое же решение.