Дворец свечей
Шрифт:
— Правда?
— Правда.
Как это было возможно? Как было возможно, что он все еще был холост? Были ли женщины в Монтане слепыми? Он был красив и мил. Он заботился обо всем, особенно о людях. Он любил свою маму. Уважал своего отца. Он был сильным и честным.
Очевидно, все женщины, которые попадались ему на пути раньше, были дурочками, и я была более чем счастлива сидеть напротив мужчины, которого они не замечали.
Он убрал руку, но покалывание от его прикосновения осталось. Мы приступили к трапезе, он принялся за картошку, а я сначала принялась за сырный стейк, положив кусочек нежного горячего ростбифа на место, чтобы он не выпал из мягкого белого хлеба.
— У меня тоже было не так уж много свиданий на День Святого Валентина, — сказала я ему. — И определенно, не очень хорошие.
— Да? Какое было самым худшим?
Я поморщилась.
— Я пробовала онлайн-знакомства только один раз, сразу после смерти моего отца. Я думаю, мне было одиноко, и я не хотела сидеть одна в День Святого Валентина и смотреть слащавые романы по телевизору. Парень опоздал на двадцать минут, на воротнике его белой рубашки был след от помады, и он называл меня Сереной весь ужин. Я никогда в жизни не ела так быстро.
Майло рассмеялся, раскатистым смехом. Белоснежная улыбка. Ровные зубы. Мягкие розовые губы. И тут до меня дошло.
— Я никогда не видела, чтобы ты улыбался.
— Хм? — Он взял свой сэндвич. — Я все время улыбаюсь, когда ты в комнате.
Не так, как сейчас. Беззаботно. Без боли. Мое сердце екнуло, я надеялась, что буду видеть эту улыбку чаще.
— Мне нравится твоя улыбка.
— Мне твоя тоже нравится. — Он отправил в рот огромный кусок своего сырного стейка, постанывая, когда жевал. — О боже мой.
Это вышло приглушенно из-за того, как был наполнен его рот. Я рассмеялась и сделала то же самое, наслаждаясь вкусом декаданса и калорий.
— К черту шоколад, — сказал он, проглотив. — Нет ничего романтичнее жирного сырного стейка.
Я рассмеялась, прикрыв рот рукой, чтобы он не увидел мою еду. Поглощая еду, мы почти не разговаривали. Когда мы закончили, я скомкала оберточную бумагу и картонные коробки и выбросила все это в мусорное ведро. Затем я вернулась на свое место на кровати Майло, прислонившись к его ноге, когда он расслабился на подушках, его руки, обмотанные белыми бинтами, мягко покоились на животе.
— Я сегодня разговаривал со своей мамой.
— Как она? — спросила я.
— Хорошо. Они с папой были заняты рубкой дров. Они стараются использовать зимние месяцы, чтобы запастись тем, что им нужно на следующую зиму.
— Так вот как они отапливают свой дом? — Это звучало так по-деревенски и уютно. Бьюсь об заклад, пахло там невероятно, именно так и должен был пахнуть холодный зимний день, проведенный внутри дома — горящей сосной и тлеющими углями.
— У них есть печь, но папа также любит, чтобы горел огонь.
— Также как и мой. У него в гараже была дровяная печь, и раньше он любил ходить туда просто повозиться и развести огонь. — К этой печи не прикасались с тех пор, как он умер. — Как у тебя дома обстоят дела в остальном?
— Все в порядке. — Он вздохнул, опуская взгляд. — На самом деле, у меня тут случилось своего рода сумасшествие.
— В каком смысле сумасшествие?
— Один из моих лучших друзей был похищен.
— Что? — У меня отвисла челюсть. — Как? Кто? Когда?
— Пару недель назад.
— Пару недель назад? — Мы разговаривали часами каждый божий вечер. Мне казалось, что это достаточно важно, чтобы об этом упомянуть. — Почему ты мне не сказал?
Он пожал плечами.
— Мне было трудно уложить все это в голове. Думаю, я все еще пытался это переварить.
— С твоим другом все в порядке?
— Да. С Мейзи все хорошо. Или будет. Она крепкая.
— Они нашли человека, который ее похитил?
Он кивнул.
— Это был ее гребаный бывший. Она забеременела, и он не захотел растить ребенка. Прекрасно, верно? Я имею в виду, он придурок. Но неважно. Потом он, черт возьми, похитил ее и попытался убить.
— Вау. — Что еще можно было сказать? Это было… невероятно.
— Она медсестра. Эверетт, ее бывший, он был врачом. С больничной койки было трудно соединить все точки зрения и собрать воедино то, что именно произошло. Но больше всего мне жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь. Может быть, если бы я был там, понимаешь? Мама Мэйзи и моя мама — лучшие подруги. Она немного моложе меня, но я всегда старался присматривать за ней.
— Похоже, этот доктор был невменяем. Трудно остановить того, кто находится за гранью здравомыслия.
Услышав о Мейзи, мое раздражение по отношению к доктору Вернону показалось тривиальным. Он был раздражающим и напористым, но не сумасшедшим. Доктор Вернон не собирался похищать пытаться убить меня только потому, что я отказалась с ним встречаться. Верно?
Верно.
— Это все еще расстраивает, — сказал Майло. — Больше всего я устал быть запертым в этой постели.
— Я тебя не виню. — Я протянула руку и накрыла его ладонь своей. Его большой палец тут же начал поглаживать мои костяшки. — Может, тебе стоит позвонить ей? Мейзи. По личному опыту могу сказать, что твой телефонный голос успокаивает. Держу пари, она хотела бы получить от тебя весточку.
— Может быть, я так и сделаю.
— Так Прескотт всегда занимается такого рода незаконной деятельностью? — поддразнила я. — Похоже, это довольно оживленный маленький городок.
— Нет. Прескотт замечательный. Я не хочу, чтобы ты думала, что это рассадник преступников. Я провожу большую часть своего времени, останавливая туристов за превышение скорости или разгоняя вечеринки старшеклассников. Это хороший город. Дружелюбный. Настоящий.
— Может быть, я когда-нибудь там побываю.