Двойная игра
Шрифт:
Так или иначе, Майлз наотрез отказался вступать в какие бы то ни было переговоры с «Барлоу», написав Лайонелу в коротком письме, что не видит предмета для обсуждения.
Кэсси не удивилась. Человек, который мог поступить так, как Майлз поступил в Сан-Диего, вряд ли способен прощать. Даже когда Кэсси пыталась взглянуть на свое поведение глазами Майлза, она все же не могла понять, почему он обошелся с ней так жестоко. Притворился, что любит, предложил ей выйти за него замуж только для того, чтоб завлечь ее в постель, — столь коварная безжалостность наполняла ее неподдельным ужасом. Однако, несмотря ни на что, она продолжала любить его. Поначалу,
Кэсси старалась, чтобы разговоры о происшедшем между нею и Майлзом не вышли за пределы издательства, но тщетно: так называемые «популярные» ежедневные газеты, конечно же, не преминули предать эту историю огласке, хотя сама она отказалась давать какие-либо интервью, так же как и Майлз. После того как улеглась газетная шумиха и жизнь возвратилась в нормальное русло, сотрудники издательства мало-помалу стали видеть в ней скорее коллегу, чем начальницу, тем более что Кэсси, как и они, отдавала работе все свое время. Решив во что бы то ни стало добиться успеха, она не считалась с рабочим расписанием и зачастую приходила в издательство первой и покидала его последней.
Работа почти не оставляла Кэсси времени для иных занятий, разве что по выходным, да и тогда она нередко брала с собой рукописи, чтобы прочесть их дома. Она становилась таким же фанатиком издательского дела, как и Майлз. При мысли о нем любовь как бы заново овладевала всем ее существом; она ничего не могла с этим поделать и спрашивала себя, сможет ли когда-нибудь забыть его настолько, чтобы увлечься другим.
Рождество и новогодние праздники она провела с семьей и друзьями в Нью-Йорке. После тревог и неопределенности минувших месяцев приятно было вновь окунуться в атмосферу искреннего тепла и любви. Но скоро, очень скоро Кэсси предстоит вернуться в Лондон, день отъезда неумолимо приближался, и ее мать, обеспокоенная судьбой любимой дочери, совершенно изнервничалась.
— Я все-таки хочу, чтобы ты отказалась от своей лондонской затеи и осталась здесь, — сказала она. — Посмотри на себя — измученная, худая.
— Не худая, а стройная, — запротестовала Кэсси.
— Я ведь вижу, ты возвращаешься в Англию из-за этого человека, — не унималась мать. — Все еще надеешься, что он тоскует по тебе так же, как ты по нему, и в конце концов изменит свое решение.
Кэсси покачала головой.
— Майлз не из тех, кто меняет решения.
— Тогда зачем тебе возвращаться? Продай издательство, и пусть Майлз и Лондон останутся в прошлом.
Мать почти убедила Кэсси. Временами было невыносимо тяжело жить с любимым человеком в одном городе и знать, что между ними стоит непреодолимая стена. Но бегство — это непростительная трусость. Во всяком случае, за последние месяцы она поняла, что природа наделила ее и способностями, и силой характера, которые позволят ей внести весомый вклад в дело отца. — Мне очень нравится моя работа, мама, — объяснила она. — Но если я в ней разочаруюсь, то обязательно вернусь, обещаю.
Впрочем, она уже успела осознать, насколько это маловероятно. Каждодневная работа, дела компании все больше увлекали ее. Она с удовольствием отметила, что Питер Мэйсон все чаще обращается к ней за советами и нередко принимает их.
— Я считаю, вы должны официально возглавить фирму, — сказал он во время обеда по случаю приобретения сети книжных магазинов в Калифорнии сделки, начало которой положил Майлз. — Ведь фактически так дно и есть. — Вы мне льстите! — искренне воскликнула Кэсси. — Но титулы меня мало волнуют.
— И тем не менее, если ваше имя будет фигурировать в официальных бумагах, авторы и посредники станут намного сговорчивее.
— Ну что ж, это действительно серьезный аргумент, — усмехнулась Кэсси. — Только смотрите: если в один прекрасный день мы с вами начнем ломать копья по этому поводу — вспомните, что идея была ваша!
Кэсси нравилось работать с Питером. Вскоре у каждого определился свой участок деятельности. Его сильной стороной были финансы и все, что касалось расширения дела, Кэсси же взяла на себя издательскую часть, и вместе они составили весьма сильную команду.
Кэсси продолжала брать рукописи на дом, однако запал ее несколько приугас — явный знак того, что она примирилась с потерей Майлза, так ей хотелось думать, — она записалась на курсы кулинарии и посещала их два раза в неделю. После случая с ужином, который пришлось заказывать в ресторане, потому что сама она была полной невеждой во всем, что касается приготовления пищи, она твердо решила никогда больше не прибегать к подобным уловкам. Может, она и не достигнет высот в этом благородном искусстве, но уж приготовить что-нибудь съедобное сумеет.
В середине июня Кэсси рискнула устроить званый ужин, и присутствующие остались весьма довольны ее поварским искусством. Среди приглашенных был Джастин со своей новой подругой Ровеной, талантливым литературным агентом, и, ненароком оказавшись с ним наедине, Кэсси как бы невзначай спросила, не встречал ли он за последнее время Майлза.
— Я иногда сталкиваюсь с ним у Сары. Ты, наверное, знаешь, банк Дэвида поддержал его новую компанию, и теперь они еще больше сблизились. Сара, кстати, ожидает ребенка, и они попросили его стать крестным отцом. Возможно, именно он и есть настоящий отец ребенка, подумала Кэсси, но тут же отбросила эту мысль. В конце концов, они же не дураки. У Майлза слишком неординарная внешность, чтобы пойти на такой риск.
— Я слышала, он преуспевает, — сказала она. — Телевизионный сериал по роману Шеймуса О'Мара, должно быть, сделал их книге хорошую рекламу.
— Совершенно верно. Сара говорила мне, что прибыль уже превысила все долгосрочные предварительные расчеты. Для тебя, наверное, его уход явился большим ударом.
— Да, — легко согласилась Кэсси. — Но Питер прекрасно справляется.
— Так же как и ты. — Джастин окинул ее внимательным взглядом. — Ровена говорит, ты блестяще делаешь свое дело.