Дьявол весной

Клейпас Лиза

– Я лишь пытался показать, как сильно тебя хочу.

– Теперь всё ясно.

Она раскраснелась и разнервничалась.

Габриэль выдернул из-под неё халат и отбросил в сторону, оставив на ней только муслиновую ночную рубашку. Он пытался припомнить, когда в последний раз у него была застенчивая любовница или каково это – чувствовать себя смущённым во время интимной близости, и его безумно очаровала скромность Пандоры. Она привносила что-то совсем новое в привычное ему занятие.

– Разве твоя сестра не объяснила, что происходит с телом мужчины, когда он возбуждён? – спросил он.

– Да, но она не предупреждала,

что это может произойти в гостиной. Кто бы мог подумать.

Его губы изогнулись.

– Боюсь, что это может произойти, где угодно. В салоне, гостиной, карете... или в беседке.

Пандора выглядела шокированной.

– Так ты думаешь, вот чем занимались Долли и мистер Хейхёрст в беседке?

– Без сомнения.

Он начал расстёгивать верхние пуговицы её ночной рубашки и целовать открывающуюся его взору шею.

Пандора, однако, ещё не покончила с темой рандеву в беседке.

– Но мистер Хейхёрст не вернулся бы в бальный зал с такой... выступающей частью тела. Как вы его уменьшаете?

– Обычно я отвлекаю себя, думая о последнем анализе иностранных ценных бумаг на бирже. Как правило, это сразу решает проблему. Если не срабатывает, я представляю Королеву.

– Правда? Интересно, о чём обычно думал принц Альберт? Явно не о Королеве, у них же было девять общих детей, – пока Пандора продолжала болтать, Габриэль распахнул её ночную рубашку и поцеловал нежную расщелину между грудей. Её пальцы теребили его шею сзади. – Ты думаешь, его мысли были о чём-то наподобие реформы образования? Или о процедурах в парламенте, или...

– Шшш, – он отыскал ажурную голубую венку на алебастровом сиянии её кожи и прикоснулся к ней языком. – Я хочу говорить о том, как ты прекрасна. О твоём аромате белых цветов и весеннего дождя, и свежего воздуха, доносящегося из распахнутых окон. О том, какая ты мягкая и сладкая... такая сладкая... – его рот блуждал по нежному изгибу её груди, Пандора дёрнулась и перестала дышать. Габриэля затопила волна возбуждения, когда он почувствовал пробуждающееся в ней удовольствие. Его губы чертили узор из лёгких поцелуев на её груди. Дойдя до розового бутона, он разомкнул губы и втянул его в горячий рот. Он водил кончиком языка по кругу и дразнил сосок, пока вершинка не затвердела и не стала бархатистой.

Разум Габриэля наводнили мысли о бесконечных позах, в которых он хотел ею овладеть, желаниях, которые он жаждал удовлетворить. Потребовалось всё его самообладание, чтобы ласкать её медленно и целенаправленно, хотя ему хотелось проглотить Пандору. Но для неё всё было вновь, каждое интимное касание заставляло нервничать, и он будет терпеливым, даже если это его убьёт. Пока он нежно обводил языком и потягивал сосок, Габриэль услышал глухой всхлип. Она нерешительно дотронулась до его плеч и груди, как будто не знала, куда деть руки.

Подняв голову, он нашел её губы и жадно ими завладел.

– Пандора, – сказал он, прерывая поцелуй, – ты можешь касаться меня, как тебе хочется. Можешь делать всё, что доставляет тебе удовольствие.

Она долго смотрела на него с любопытством. Её пальцы неуверенно прикоснулись к белому галстуку, свободно свисающему по обе стороны от распахнутого воротника. Возражений не последовало, и она стянула его и потянулась к застёжкам на шёлковом жилете с низким вырезом. Он пришёл ей на

помощь, сняв его и кинув на пол. Потом она расстегнула пуговицы рубашки, которые заканчивались на середине груди. Неотрывно рассматривая треугольное углубление у основания шеи, она наклонилась вперёд, чтобы его поцеловать.

– Почему тебе так нравится это место? – спросил Габриэль с грохочущим сердцем в груди, почувствовав лёгкое прикосновение её языка.

– Я не знаю, – он почувствовал её улыбку на своей коже. – Оно кажется созданным для моих... – она запнулась. – Для поцелуев.

Запутавшись рукой в её волосах, он приподнял голову Пандоры, встретившись с ней глазами.

– Для твоих поцелуев, – хрипло проговорил он, уступая ей право собственности на это место, хотела она того или нет.

Её любознательные ручки исследовали контуры его торса и груди. Осторожные пальчики проскользнули под лямками подтяжек, прошлись по его плечам и спустили их вниз. Это была самая мучительная эротическая пытка, которую Габриэль когда-либо испытывал, он заставлял себя оставаться неподвижным, пока Пандора проводила исследование новой для неё мужской территории. Она поцеловала его в шею сбоку и поиграла с волосами на груди. Найдя плоский округлый мужской сосок, она потёрла его подушечкой большого пальца, отчего крошечная вершина возбуждённо приподнялась. Набравшись смелости, она начала проводить манёвры на его теле, беспорядочно шаря игривыми руками и ногами, пытаясь прижаться к нему теснее, пока не ткнула коленом в опасной близости от его паха. Он поспешно вцепился в её бёдра.

– Осторожно, милая. Ты же не хочешь, чтобы я провёл остаток вечера хнычущей кучей на диване.

– Я причинила тебе боль? – тревожно спросила Пандора, затихнув на его коленях.

– Нет, но для мужчин, это место... – Габриэль замолк, он издал первобытный рык, почувствовав, что она его оседлала. Ощущение было настолько убийственным, настолько восхитительно воспламеняющим, что он находился всего в нескольких ударах сердца от разрядки. Его руки сжались на её бедрах, не давая Пандоре двигаться, он прикрыл глаза с тихим проклятием. Любое её движение, даже просто для того, чтобы подняться с его колен, заставит Габриэля извергнуться, словно подростка в объятиях первой женщины.

– О! – воскликнула Пандора. Её бёдра напряглись по обе стороны от него. – Я не хотела...

– Замри, – прохрипел он. – Милостивый боже, не двигайся. Пожалуйста. 

К его огромному облегчению, она оставалась неподвижной. Он с трудом мог мыслить, охваченный безумным желанием, с которым боролась каждая мышца в его теле. Габриэль чувствовал, насколько она горяча, даже через ткань брюк. "Моя", – кричала его кровь. Он должен ею овладеть. Соединиться с ней. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, он вздрогнул, сглотнул и старательно взял себя в руки.

– Ты думаешь о Королеве? – в конце концов, спросила Пандора в то время, как его набухшая плоть неистово пульсировала между ними. – Потому что, если да, это не помогает.

От этого любезного наблюдения губы Габриэля дёрнулись. Он ответил, не открывая глаз:

– Пока ты сидишь на мне в этой милой ночной рубашке, не имело бы значение, даже если бы Королева стояла в этой самой комнате с отрядом охранников при полном параде.

– Что, если бы она тебя ругала? А если бы поливала холодной водой твои ноги?