Дьявольская секта (Сборник)
Шрифт:
— Проклятье! — воскликнул Фаллон.
— Джек так просто не отступится, — заметил Харрис.— Он еще доставит вам немало хлопот. Скажите, — кивнул он на рентгеновские снимки, — откуда это у вас?
— Из лаборатории одной строительной компании в Тампико, — ответил профессор.— Я ее совладелец, и по моей просьбе они использовали имеющуюся у них специальную установку для просвечивания металла.
— Пожалуй, мне следует заняться этим, — сказал Харрис. — Пока этим не занялся Гатт.
— Но я забрал у них негативы! — возразил профессор.
— А почему вы думаете, что у них больше не осталось негативов? — с жалостью посмотрел на него Харрис. — У них могли остаться неудачные снимки, а вам они наверняка отдали самые лучшие. Нужно выяснить, что они сделали с испорченными снимками, и уничтожить их, пока они не попали в лапы к Гатту. Ведь он может попытаться подкупить бедных лаборантов.
Харрис был профессионалом и не допускал промахов. В изначальную порядочность человека он не верил.
Фаллон подходил к организации археологической экспедиции так, словно готовил военную операцию по высадке войск на Кубу. Он не был бедным гением, вынужденным вымаливать субсидии и экономить каждый доллар ради научной работы. Фаллон был мультимиллионером, и ради своей прихоти мог позволить себе потратить любую сумму. На деньги, которые он израсходовал на поиски Уаксуанока, можно было бы заново выстроить этот городишко.
Сперва он хотел отправиться туда морем, но, поразмыслив, решил отказаться от этой затеи, поскольку побережье Кинтана-Роо изобиловало островами и опасными мелями. Он попросту нанял небольшой воздушный флот и перебросил все оборудование и снаряжение по воздуху. Для этого, правда, ему потребовалось послать на берег залива Асенсьон бригаду строителей, чтобы они построили там взлетно-посадочную полосу. В итоге это* место превратилось в его базовый лагерь.
Как только взлетная полоса была готова, Фаллон направил туда специально оборудованный самолет, чтобы тот произвел аэрофотосъемку провинций Кинтана-Роо и Юкатан. Когда я спросил его, к чему такие излишества, он с улыбкой ответил, что заключил договор с правительством Мексики в обмен на некоторые услуги: Министерство картографии остро нуждалось в информации по этим районам, и Фаллон пообещал предоставить подробные фотоматериалы.
— До меня снимки с воздуха делал там только один человек — Линдберг, — сказал профессор. — А это было довольно давно. Так что новые фотографии нам весьма пригодятся.
Из бухты Асенсьон вертолеты перебросили снаряжение в лагерь номер два в глубине полуострова. Холстед и Фаллон долго спорили, где лучше его устроить. Они с точностью до миллиметра измерили рентгеновские снимки, сопоставили свои измерения с большой картой Фаллона и, наконец, пришли к решению. Теоретически, лагерь номер два должен был оказаться точно на крыше храма Юм Чака в Уаксуаноке. Практически такое было невозможно, однако это никого не удивило.
— Экспедиция сродни боевой операции, Уил, — с улыбкой сообщил мне Холстед, но мне почему-то не стало веселее. — Молено пользоваться всей техникой, имеющейся в твоем распоряжении, но решает все пехота. Вы еще пожалеете, что ввязались в эту историю.
У меня было такое чувство, что он с нетерпением ждет, когда я шлепнусь где-нибудь лицом в грязь во время полевых работ. Это был человек, способный рассмеяться при виде несчастья другого, например, какого-нибудь бедняги, подскользнувшегося на кожуре от банана и сломавшего себе ногу. У него было примитивное чувство юмора, и к тому же он недолюбливал меня.
Все это время мы жили в доме Фаллона в предместье Мехико. Холстеды окончательно перебрались туда, так что мы все время были вместе. Пэт Харрис внезапно исчезал по своим таинственным делам, никого не предупреждая о своем отъезде, и столь же неожиданно возвращался. Он, видимо, отчитывался перед Фаллоном, но ничего не рассказывал остальным, возможно, по той простой причине, что, в- силу занятости, никто его ни о чем и не расспрашивал.
Однажды Фаллон подошел ко мне и сказал:
— Вы как-то говорили мне, что неплохо ныряете с аквалангом. Вы не пошутили?
— Нет, я действительно неплохо плаваю под водой.
— Замечательна, — сказал он. — Когда мы найдем Уаксуанок, нам потребуется обследовать там колодец.
— Мне для этого необходимо дополнительное снаряжение, — сказал я. — То, что имеется у меня, годится для любительского плавания где-нибудь в цивилизованном месте. Для дебрей Кинтана-Роо этого маловато.
— Какое снаряжение вам потребуется?
— Во-первых, компрессор для перезарядки баллонов. Во-вторых, декомпрессионная камера на случай, если придется погружаться на глубину более 150 футов. Без нее возможны осложнения.
— О’кей, — кивнул Фаллон. — Купите это оборудование.
Он повернулся и направился было куда-то по своим делам, но я негромко окликнул его:.
— Мистер Фаллон, а что вы посоветуете мне использовать для этого вместо денег?
— Ах, да, — остановился он.— Я распоряжусь, чтобы мой секретарь все это устроил. Поговорите с ним завтра.
— А кто будет моим напарником? — спросил я.
— Вам потребуется напарник? — удивился Фаллон.
— Одно из основных правил подводного плавания — никогда не погружаться на глубину в одиночку. Тем более — в неизученный естественный колодец. Под водой всякое может случиться.
— Наймите кого-нибудь, — раздраженно бросил профессор, для которого это была малосущественная часть всех его проблем, и он хотел поскорее с ней покончить.
Я отправился по магазинам и купил прекрасное снаряжение. С декомпрессионной камерой пришлось повозиться, в местных магазинах ее не оказалось, так что я обратился к секретарю Фаллона, и тот заказал ее в Штатах. Доставили камеру самолетом. Можете себе представить, чего все это стоило. Возможно, камера была излишеством, но одно дело — заполучить кессонную болезнь в Англии, где можно надеяться на помощь портовых госпиталей и флота, и совершенно иное, когда кровь начинает пузыриться в ваших жилах, как шампанское, в забытой Богом дикой местности. Я предпочитал не рисковать, тем более, что Фаллону это было по карману.
Короче говоря, я запасся таким количеством снаряжения и оборудования для подводного плавания, которого вполне хватило бы, чтобы организовать небольшой клуб аквалангистов. Мне следовало бы радоваться, но никакой радости я не испытывал. Слишком легко мне все это досталось. Мне не пришлось для этого ни трудиться в поте лица, ни копить по крохам деньги. Я понял, отчего богачей так часто охватывает скука и почему они пускаются в необычные предприятия. Следует отдать Фаллону должное: он не относился к разряду скучающих бездельников, он был археологом и знатоком своего дела.