Дьявольская секта (Сборник)

Саган Франсуаза

— Не лучше ли было помолчать об этом? — нервно озираясь по сторонам, заметил я. — Здесь ведь тоже...

— В этой комнате все чисто, — оборвал меня он. — Я проверял...

— Боже праведный! — воскликнул я. — Но как вам пришло в голову, что здесь могут быть такие штуки?

— Недоверчивый склад ума и знание человеческой натуры! — ухмыльнулся он. — Я просто поставил себя на место Джека Гатта. Как еще узнать, что происходит в этом доме? В моем деле такое случается на каждом шагу. — Он потер подбородок. — Вы обсуждали что-либо

важное в той комнате?

— А вам известно, что мы пытаемся вообще сделать? — спросил в свою очередь я.

— Да, Фаллон ввел меня в курс дела. Мы еще долго с ним вчера беседовали. — Глаза его загорелись. — Какая необыкновенная история — если только она не выдуманная!

— Мы все стояли вокруг этого стола, когда разговаривали о подносах, — сказал я. — Именно тогда я и сообщил остальным, что это не подносы, а зеркала.

— Это скверно, — озабоченно сказал Харрис.

— Но потом мы прошли в кинозал, — сказал я. — И там я продемонстрировал, что происходит, если направить на эти зеркала луч света и присмотреться к отражению на экране. Обо всем остальном мы говорили уже в том зале.

— Покажите мне это помещение, — сказал Харрис. — Я провел его в лекционный зал, и он тщательнейшим образом обследовал его, однако микрофонов не обнаружил.

— Значит, Гатту известно лишь то, что подносы являются на самом деле зеркалами, и ничего более, — сказал он. — Замечательно.

Мы вернулись в кабинет, где нашли Фаллона и Холстеда. Фаллон распечатывал большой конверт, но замер, едва услышал сообщение Харриса, и словно бы проглотил язык.

— Каков мерзавец! — наконец воскликнул он. — Немедленно выдерните эту штуковину оттуда! Нет, какое коварство! С корнем его!

— Нет, черт подери! — возразил Харрис. — Пусть микрофон остается на месте. Мы воспользуемся им в своих интересах. — Он улыбнулся. — Кому-либо из вас, джентльмены, доводилось участвовать в радиоспектаклях? Мы подыграем Гатту, главное — не обсуждать в той комнате ничего важного.

— Да вы тоже еще та штучка, Пэт! — расхохотался Фаллон.

— Я профессионал, — непринужденно ответил Харрис. — Пожалуй, рисковать нам не стоит, импровизация вряд ли уместна, возможны ошибки. Так что подготовим для него хорошо отредактированную магнитофонную запись. — Он помолчал и добавил? — Я присмотрю за этой комнатой, кто-то ведь должен поменять батарейки, они не вечны.

— Но где приемное устройство? — спросил Холстед.

— Вероятно, в машине, припаркованной где-то поблизости. Здесь ведь уже два дня крутятся те двое парней, которых я заметил. У них наверняка имеется приемник, подключенный к магнитофону. Я не стану беспокоить их, пока они не заглотят нашу наживку. Нам остается только подготовить подходящую историю для них. И лучше не показывать им, что мы раскусили их фокус. Сделаем вид, что мы простаки ш даже не догадываемся о существовании Джека Гатта.

Фаллон не ошибся в своем выборе: Харрис действительно был самым коварным

из всех хитрецов, которых мне доводилось встречать. Бухгалтеры, правда, тоже мастера морочить голову, но Харрис был фанатиком своего дела. Он собирал информацию по крупицам день и ночь, во время работы и после нес. Его изощренный мозг напоминал хорошо отлаженный компьютер, но отличался от него тем, что имел склонность к разнообразным трюкам с полученными данными.

Фаллон наконец распечатал конверт, который вертел все это время в руках.

— Займемся делом, — произнес он. — Вот снимки подносов в натуральную величину в .рентгеновских лучах. — Он дал каждому из нас по два снимка.

Снимки вышли великолепными, на них четко вырисовывались все детали, которые невозможно было разглядеть с помощью проектора.

—: Миссис Холстед оказалась права, — заметил я. — По самому краю окружности что-то написано по-испански. Но я испанского не знаю.

Фаллон взял в руку лупу и принялся изучать надпись, что-то бормоча себе под нос

— Насколько я могу разобрать, — сказал он, — на вашем зеркале написано: «Путь к истинной славе лежит через портреты смерти». А на моем сказано: «Жизнь вечная ждет за могилой».

— Какой-то ужас! — прокомментировал Харрис.

— Не очень-то четкие инструкции, — ехидно заметил Холстед.

— Не исключено, что это что-то означает, — не согласился с коллегой Фаллон. — Но одно не вызывает сомнений: перед нами определенно карта побережья Кинтана-Роо. — Он взглянул еще раз на надпись через лупу и воскликнул: — Боже мой, ведь здесь обозначены города! Видите эти квадратные значки в виде замков?

Я почувствовал, что атмосфера в комнате накаляется.

— Вот эти два значка в верхней части- скорее всего означают города Коба и Тулум, —дрожащим голосом заметил Холстед. — А к западу от них должна быть Чичен-Ица.

— В бухте Четумал обозначен город Ичпатун. А что вот это, к югу от Тулума? Уж не Чуньякече ли? — Фаллон поднял голову и задумался. — Не так давно там обнаружили крупный город. Существует предположение, что он являлся центром морской торговли на всем побережье.

— Здесь обозначен еще один город, — ткнул пальцем в снимок Холстед. — И вот еще один! — хриплым голосом добавил он. — Кажется, нам чертовски повезло с этой картой, нас ждут величайшие открытия!

— Успокойтесь, — сказал Фаллон, откладывая в сторону снимок. — Давайте лучше взглянем на Уаксуанок. Вот Он, на этом снимке. Если эта карта соответствует кружочку на крупномасштабном плане, мы сможем определить местонахождение этого города.

Я посмотрел на свой экземпляр снимка. На нем были обозначены горы, однако, не зная масштаба, нельзя было определить их высоту. По склонам гор там и здесь были рассыпаны контурные изображения строений. Мне вспомнилось, что в своем письме Виверо упоминал о том, что город расположен на горной гряде, вытянувшейся с востока на запад.