Джейн. Леди-служанка
Шрифт:
– Госпожа охранница, – поскреблась в дверь соседка по койке, – там… это… Дженни плохо… – сказано было чуть ли не шёпотом, навряд ли через толстую дверь будет хоть что-то слышно. Я просемафорила ей, чтобы добавила громкость. Пайпер понимающе кивнула и стукнула в деревянную створку посильнее и повторила всё то же самое, но гораздо внушительнее.
Мы обе замерли, прислушиваясь и, наконец-то, с той стороны послышались тяжёлые шаги, помощница резво отскочила в центр комнаты, чтобы её не пришибли дверью, и замерла испуганным сурикатом, маленькая,
В голове молнией пронеслись мысли: этот мир жесток, он оказался не менее суров, чем тот, из которого я сюда пришла. Потому что люди во всех вселенных одинаковые: деньги, власть и удовольствия, которые можно получить, имея в распоряжении два перечисленных фактора. Я была уверена, что это заведение посещают многие из правящей верхушки. Инкогнито, возможно, даже в масках, чтобы их не узнали. А старуха-сутенёрша старается им угодить всеми мыслимыми способами, устраивая подобного рода мероприятия. Воровство по сути детей – это беззаконие, и его кто-то прикрывает, и этот кто-то обличён практически безграничной властью.
Ключ в замочной скважине провернулся и я, тряхнув головой, вернулась в настоящее. Мне было страшно до дрожи в коленках, моё сердце заходилось в бешеном, рваном барабанном ритме настолько, что, казалось, его слышат все окружающие; в ушах шумело, меня тошнило, но я не могла поддаться панике и упустить, возможно, свой единственный шанс на спасение.
Створка медленно, словно неохотно, распахнулась и внутрь помещения, грузно ступая, вошла великанша.
– Она вон тама, – Пайпер ткнула пальцем в сторону моей постели, которую заранее подготовили, уложив подушку так, чтобы казалось, будто под одеялом кто-то спит. – Стонет и стонет, – голос девушки дрожал, она даже начала чуть заикаться и не думаю, что это от желания сыграть достоверно, просто Пайпер боялась так же, как и я. Смысла притворяться не было.
– Марш на свою койку – тихо рыкнула тётка в ответ, – счас погляжу, чавой-то новенькой поплохело.
И шагнула вперёд, затем ещё и ещё, подошла к кровати и низко над ней склонилась, а я, не теряя времени зря, с разбегу прыгнула ей на широкую спину. Тётка охнула, но скорее от неожиданности, нежели от боли – весила я чуть больше барашка. Прихватив толстую шею руками, что есть мочи, сдавила артерии, охранница заполошно вскинула свои ручищи, цапнула меня за сорочку и с силой потянула, стремясь грубой силой отлепить меня от себя.
– Пайпер! – хрипло вскрикнула я, девчонка вздрогнула, отмирая и кинулась ко мне на помощь, выхватить из её рук увесистую статуэтку – дело секунды и вот я, взмахнув рукой с зажатым в ладони снарядом, с резким выдохом опустила его на висок всё яростнее сопротивляющейся тюремщицы. Та охнула, глаза её закатились, тело содрогнулось и стало медленно заваливаться вниз, а чтобы такая туша не сверзилась с громким грохотом на дощатый пол, я подтолкнула её в сторону кровати, которая натужно, страдальчески заскрипела
– Кто с нами? – чуть отдышавшись и проверив, не услышал ли нас кто-нибудь, спросила я сидящих на своих кушетках перепуганных девчонок. – У вас пара мгновений на раздумья!
И пока сокамерницы размышляли, испуганно таращась то на неподвижное тело, то друг на друга, мы с Пайпер натянули лёгкие тряпичные туфельки, чтобы не застудить что-нибудь, гуляя по холодному полу.
– Решились? – спросила я, разглядывая девушек.
– Вас всё равно поймают и накажут, – заговорила самая высокая с тёмными красивыми глазами, – я останусь. Я не хочу получить мокрых плетей. Вы обе сумасшедшие!
Остальные согласно закивали. Ясно. С такими "соратницами" нам не по пути.
– Тогда у меня к вам только одна просьба – не шумите! Этим вы окажете нам неоценимую помощь.
– У вас есть полчаса, потом мне придётся доложить о случившемся. Зря вы убили женщину, – вдруг добавила она, голос её дрожал, а глаза наполнились слезами.
– Она жива, – спокойно заметила я, – очнётся как раз через тридцать минут.
Сказав это, взглянула на Пайпер и увидела в её очах убеждённость, что мы поступаем правильно.
– Пойдём, – протянула к ней руку, и мы вдвоём направились к слегка приоткрытой двери.
Тихо выглянув наружу, осмотрела совершенно пустой коридор. Когда меня вели в эту комнату, заметила, что эта часть здания как-то странно пустовала, будто здесь умышленно держали особо дорогой товар.
– Никого, Пайп, – повернулась я к подруге по несчастью, – поспешим!
Двигались, держась тени, слабоосвещённый коридор пугал своей безжизненностью и хрустальной тишиной, но чем дальше мы продвигались, тем громче становились звуки: чьи-то голоса, приглушённый смех, даже что-то похожее на сладострастные стоны, скорее всего, это они и были.
Около очередного поворота притормозили. Я выглянула из-за угла и замерла в нерешительности: поворот направо и такой же рукав налево.
– Меня привели оттуда, – одними губами прошептала я, показав ладонью направление. – Там много жилых комнат, постоянно ходят люди. Предлагаю пойти налево. Ты как считаешь? У нас слишком приметные наряды, чтобы незамеченными прошмыгнуть мимо работников борделя.
В огромных глазах напарницы плескался ничем не прикрытый страх, но девушка всё равно кивнула, давая понять, что смысл моих слов ей предельно ясен.
И свернули налево. С каждым шагом голоса и смех становились всё тише, и я выдохнула с облегчением, кажется, я не ошиблась.
За очередным поворотом упёрлись в узкую дверь. Быстро переглянувшись с Пайпер, положила ладонь на холодную ручку и осторожно на неё нажала. Створка, едва слышно скрипнув, медленно распахнулась, и я опасливо заглянула внутрь… чтобы встретиться глазами с незнакомым мужчиной и женщиной, сидящей сверху него. Оба были обнажены, и занимались тем самым, для чего это место и было создано – развратом.