Джон Фаулз. Дневники (1965-1972)
Шрифт:
Вчера я выяснил, как произошел обрыв. Рухнул нависший над морем большой холм. Место, где первой созревала земляника, безвозвратно ушло, нижние слои зашевелились, началось беспорядочное движение вперед глины и гальки. Холм развалился ярдов на тридцать по берегу, задерживая воды прибоя.
Сегодня — еще один чудесный день, восхитительная весенняя голубизна (дождя по-прежнему нет) — я чинил старый забор, укреплял столбы и натягивал проволоку. Не хочется, чтобы оценщик увидел, какое здесь царит разорение. Грустно видеть в таком плачевном состоянии Бэч — несомненно, старейший луг в этих краях, средневековый луг, на нем, как на всех старых пастбищах, было множество грибов. Целый микрокосмос сгинул.
15 марта
Мировая экономика
Прослушав эти мрачные известия, я вышел вчера вечером в сад — великолепный весенний вечер, совершенно чистое небо, полная луна, ни ветерка, светящийся мягким серебром безграничный морской простор. Царящие вокруг мир и покой по величию не уступали поздним бетховенским адажио; история, время, человеческие заблуждения — все казалось таким ничтожным здесь, что я даже улыбнулся. Гармония подобных минут в том, что осознаешь: такая красота существует и ее можно видеть — это совершенный интервал, аккорд, который в одно мгновение охватывает все. Все оправдано теперь, теперь оправдано все. Я передал свои впечатления поэтическим языком, но на самом деле это важнейший научный закон.
24 марта
Неприятный мистер Стидз предложил за ферму 12 тысяч фунтов, так что теперь придется относиться к нему немного лучше. После катаклизма земля все еще приходит в себя. Сама сделка по его предложению состоится в сентябре, так что теперь важно, как поведет себя земля. Мы хотим провести здесь еще одно лето, но, боюсь, как бы оно не обошлось нам слишком дорого.
15 апреля
Приехал Джад. Буду писать сценарий — не ради него самого, а ради замысла (в основу положена пьеса Айры Левина[70]), его захватившего, — о попытке воплотить в условиях новоанглийской деревушки идеи платоновской Республики. Начну 1 мая — к этому времени я должен завершить «Любовницу французского лейтенанта».
Я как раз работал над романом, когда на открытую страницу выполз паучок редкого вида, Scytodesthoracica, совсем молоденький. Взрослые особи, вероятно, живут в мастерской: эти пауки не обитают в природной среде. У scytodes остроумно решен механизм охоты. Паук захватывает добычу приемом retiarius[71], прыская изо рта микроскопической клейкой струйкой и в то же время качая головкой, будто поливает жертву из шланга. Таким образом, большая по размеру жертва взята в плен.
9 мая
Три часа, самый разгар солнечного дня, а у меня под окном лиса. Крупная и смелая. Оглядевшись, она энергично побежала дальше, вдоль сараев, потом — на верхний двор. Кажется, ни одно животное не производит впечатления такой порочной и дикой независимости, Мне кажется, еще один — юмористический — аспект легенд о лисах, которые считаются такими хитрыми, вороватыми, как-то связан с их хвостом. Почему эволюция наградила лисицу таким длинным хвостом, остается загадкой: ведь животному он только в тягость.
12 мая
Заканчиваю первый вариант сценария по Айре Левину. Начал писать 29 апреля. Работы еще много, но самая трудоемкая часть сделана.
1
Подписан договор о продаже фермы. Мы должны съехать 15 сентября.
Парочка косуль обосновалась в дальнем конце луга. Когда мы подошли ближе, они, стоя в зарослях папоротника, навострили уши. Косули думали, что не видны: их головы скрывал высокий папоротник, но белые ушки трогательно и смешно торчали наружу. Даже когда они лежат, я обычно их замечаю: ни с кем не спутаешь этот ярко-коричневый цвет, такой заметный в просветах между растениями. Однажды вечером мы разозлили самца, и он проводил нас с рычанием до середины луга. Слишком грозный рык для такого небольшого животного.
В зарослях утесника должна быть лисья нора. Мы видели лисят, гревшихся на вечернем солнышке.
6 июня
Убийство Роберта Кеннеди. «Волхв» должен был впервые выйти на экраны этого города и в тот же самый день[72]. Просмотр, естественно, отменили. Классическая ситуация — то же самое, что было с Освальдом: оба убийцы — никто, ничего не представляющие собой люди. Не верю, что объяснения Сирхана правдивы: что он якобы считал Кеннеди про-израильски настроенным политиком. Его мотивом, как и у анархистов девятнадцатого века, было желание прославиться, перестать быть никем. На первом судебном заседании он давал краткие ответы «да» или «нет» и больше всего был озабочен тем, чтобы его фамилия произносилась правильно, и этого можно было ожидать. Так что теперь Сирхан войдет в историю, независимо от того, что случится с его телом. Когда пошел слух, что у него была помощница, несколько женщин бросились в полицию доносить на себя. Показательно, что это случилось в Америке, ведь там такие неудачники терпят сокрушительное поражение (от более удачливых соплеменников) и более остро ощущают свои промахи.
20–26 июня
В Лондоне. Делаю телевизионную передачу и обсуждаю с Джадом сценарий по Левину. Два сезона мы плодотворно сотрудничаем, и теперь я понимаю, как много из прошлых трудностей нужно отнести за счет Джона Кона. Возможно, мы с Джадом составляем своего рода еврейско-гойское равновесие, некое взаимное понимание и терпимость — качества, которые ни один из нас не демонстрирует своим единоверцам. Он стыдится, что Джон его соплеменник, — точно так же и я испытываю чувство стыда за многих англичан.
23 июля
Элиз прочла «Любовницу французского лейтенанта», ей не нравится концовка и эпизод с Кэрролл. У меня тоже были подобные сомнения, и теперь я переписываю эти места. Слава Богу, на этом этапе работы персонажи еще мобильны и легко поддаются изменениям.
30 июля
Десять дней назад мы приехали на мельницу Чарли, где встретились с Роем Кристи и Джуди[73]. Они явились уже на следующий день, чтобы провести с нами вечер в надежде на примирение. Вечер затянулся до утра; для меня эти десять часов были самыми томительными в жизни. Рой по-прежнему опасно балансирует между неудержимым гневом и попыткой самообладания, — старанием контролировать свое обычное поведение. Он решил, что его сильная черта в литературе — сочетание комизма и серьезности. («Только Шекспиру и Диккенсу это удавалось». Мне понравилось это «только».) В неофициальной обстановке внезапные приступы довольно агрессивного подтрунивания сменяются у него неожиданной серьезностью и даже важностью. Но под этим все та же мания величия и эготизм; не думаю, что найдется второй человек, которому были бы так же не интересны другие люди. Около двух часов, после того как было выпито все на столе, Рой потребовал, чтобы я ежемесячно высылал ему чек на содержание Анны. После этих слов он вдруг разразился рыданиями. Все мы стали его утешать. Конечно, конечно… Но разве мы не предлагали этого раньше? Нет никаких причин волноваться… Ненависть ушла. Перемена была очень резкой, он поступился самолюбием — сказать было нечего. Поэтому мы сидели и молчали, пока он не пришел в себя и не позволил нам добрыми словами вновь вернуть его хорошее настроение.