Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10
Шрифт:
— Что это, окончательный разрыв?
Динни кивнула. Никогда еще Флер не была ей так антипатична.
— Ну, Клер не похожа на тебя. Она — человек новых порядков, или, вернее, беспорядков. Вот почему ее разрыв с Джерри — ошибка. Ей жилось бы гораздо лучше, если бы она осталась его женой, хотя бы формально. Я не могу себе представить Клер в нужде.
— Деньги ее не интересуют, — холодно отозвалась Динни.
— Ах, глупости! Деньги просто дают возможность иметь то, что хочешь. И это Клер, конечно, интересует.
Динни знала, что Флер права, и потому сказала еще холоднее:
— Объяснять все это нет смысла….
— Да тут, милая моя, и объяснять нечего! Он ее чем-то оскорбил и, конечно, мог оскорбить, но, в конце концов, это не причина. Помнишь прелестную картину Ренуара, где мужчина и женщина сидят в ложе? Ведь ясно, что каждый из них живет своей жизнью, и все-таки они вместе. Почему Клер не может?
— А ты смогла бы?
Флер слегка пожала красивыми плечами.
— Майкл — просто золото. И потом у нас же дети.
Она опять слегка пожала плечами.
Динни словно оттаяла.
— Ты обманщица, Флер. Ты не следуешь тому, что проповедуешь.
— У меня случай исключительный.
— У каждого так.
— Ну, не будем спорить. Майкл говорит, что наш новый депутат Дорнфорд ему очень по душе. Они ведь теперь работают вместе над этим планом, знаешь насчет свиней, птицы и картофеля. Ловкая штука, и как раз то, что нужно.
— Да, мы в Кондафорде тоже возимся со свиньями. А дядя Лоренс что-нибудь делает в Липпингхолле?
— Нет, он изобрел этот план и считает, что свою лепту внес. Когда Майкл будет посвободнее, он заставит его еще поработать. Эм ужасно смешно рассуждает об этом плане… А тебе нравится Дорнфорд?
За это утро к Динни во второй раз обращались с тем же вопросом, и она прямо посмотрела в лицо кузине.
— По-моему он просто совершенство. Вдруг рука Флер скользнула под ее локоть.
— Знаешь, Динни, дорогая, мне бы очень хотелось, чтобы ты за него вышла. Конечно, за совершенства не выходят, но, думаю, что при желании и у него можно найти грешки.
Динни, в свою очередь, пожала плечами, глядя перед собой отсутствующим взором.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Третьего февраля погода была настолько мягкой и день так похож на весенний, что кровь у людей бежала быстрей и будила жажду приключений.
Поэтому Тони Крум рано утром телеграфировал Клер и в полдень выехал из Беблок-Хайта на старой, но только что купленной им двухместной машине. Конечно, эта машина была далека от его мечты, но все же он мог при желании доводить ее скорость до пятидесяти миль в час. Проехав по ближайшему мосту, он свернул на Эббингтон, миновал Венсон и направился в сторону Хенли. Там он остановился перекусить и набрать бензину, затем еще раз проехал по мосту, полюбовался залитой солнцем речкой, текущей в туманной наготе среди обнаженных лесов, а оттуда помчался дальше, уже не останавливаясь и то и дело поглядывая на часы, так как решил быть на Мелтон-Мьюз к двум часам.
Клер только что вернулась домой и еще не была готова. Крум уселся в нижней комнате, в которой теперь стояли три стула, столик причудливой формы, приобретенный по дешевке, так как цены на старинные вещи упали, и резной кувшин аметистового цвета с терновой настойкой. Крум ждал уже с полчаса, когда она наконец спустилась по винтовой лестнице, одетая в светлокоричневое суконное платье и такую же шапочку; через руку было перекинуто опойковое пальто.
— Простите, дорогой, что я вас задержала. Куда мы поедем?
— Может быть, вам будет интересно посмотреть Беблок-Хайт? Потом мы проедем через Оксфорд, выпьем там чаю, побродим среди университетских зданий и вернемся сюда часам к одиннадцати. Идет?
— Отлично! А где вы будете ночевать?
— Я? О, л помчусь обратно! К часу буду уже дома.
— Бедный Тони! Трудный денек!
— Пустяки, каких-нибудь двести пятьдесят миль. А пальто вам не понадобится. К сожалению, машина закрытая.
Они выехали из переулка на запад, едва не столкнулись с человеком на мотоцикле и направились к парку.
— А у нее хороший ход, Тони.
— Славная старушка, но боюсь, что в любую минуту может рассыпаться. Степилтон ужасно много гонял ее. И потом я не люблю светлых машин.
Клер откинулась на сиденье; по губам ее бродила улыбка, и видно было, что она наслаждается.
Во время этой первой продолжительной поездки вдвоем они мало разговаривали. В обоих еще жила чисто юношеская страсть к быстроте движения, и молодой человек старался выжать из машины всю дозволенную правилами движения скорость. Они достигли последней переправы через реку меньше чем за два часа.
— Вот гостиница, где я обретаюсь, — сказал он. — Хотите чаю?
— Это будет неразумно, мой милый. Когда я посмотрю конюшни и загоны, мы поедем куда-нибудь, где вас не знают.
— Я обязательно должен показать вам речку.
Белая лента реки, чуть позолоченная заходящим солнцем, поблескивала между ивами и тополями. Они вышли, чтобы полюбоваться ею. Сережки на орешнике стали уже большими.
Клер сломала ветку.
— Ложная весна. До настоящей еще очень долго.
С реки потянуло холодком, и на той стороне, над лугами, стал подниматься туман.
— Здесь только паром, Тони?
— Да, а напрямик тем берегом всего пять миль до Оксфорда. Я раза два тут проходил пешком. Красивая местность.
— Вот когда распустятся фруктовые деревья и зацветут луга, здесь будет чудесно. Поехали? Покажите мне загоны, а оттуда — в Оксфорд.
Они вернулись к машине.
— Вы не хотите взглянуть на конюшни? Она покачала головой.
— Я подожду, пока доставят кобыл. Есть некоторая разница между тем, привозите ли вы меня смотреть пустые конюшни или я приезжаю посмотреть кобыл. А они действительно из Неджда?