Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10
Шрифт:
— Поехать с вами или лучше приехать одному позднее, прямо из Беблок-Хайта?
— Лучше позднее. Я пока успею им все рассказать.
— Они очень огорчатся?
— Да, им не понравится.
— А ваша сестра там?
— Да.
— Это уже лучше.
— У моих родителей не слишком старомодные взгляды, Тони, но и не современные. Люди редко способны смотреть на вещи с современной точки зрения, если дело касается лично их, а уж судьи и юристы тем более. Теперь, пожалуй, уезжайте и обещайте мне не мчаться, как сумасшедший.
— Можно мне вас поцеловать?
— Это значит — придется сказать еще одну правду, а их уже три. Можете поцеловать руку, это не считается.
Он поцеловал ей руку и пробормотал:
— Благослови вас бог! Затем схватил шляпу и исчез.
Клер пододвинула стул к бестрепетному пламени электрического камина и погрузилась в размышления. Сухой жар жег глаза, и ей наконец показалось, будто он сжег ей веки и высушил последнюю каплю влаги; медленно и неуклонно рос в ней гнев. Все чувства, которые она пережила в то утро на Цейлоне, когда решила уйти от мужа, вспыхнули с удвоенной силой. Как смел он обращаться с ней, словно она распутная женщина?! Даже хуже, потому что подобная женщина никогда бы не позволила так с собой обращаться. Как смел он прикоснуться к ней хлыстом?! И как смел он теперь выслеживать ее и подать на нее в суд?! Нет, этого она не потерпит.
Клер начала методически мыть посуду и убирать со стола. Она распахнула дверь навстречу ветру. Неуютная ночь; ветер вихрями носится по узкому переулку.
«И во мне творится то же самое», — подумала она. Захлопнув дверь, Клер вынула карманное зеркальце. Ее лицо показалось ей таким искренним и беззащитным, что она была потрясена. Она напудрилась и слегка подкрасила губы. Потом глубоко вздохнула, пожала плечами, закурила папиросу и поднялась наверх. Теперь она примет горячую ванну.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Когда Клер приехала в Кондафорд, она сразу почувствовала, что атмосфера в доме напряжена. Вероятно, ее слова или тон, каким она накануне говорила по телефону, пробудили в семье тревогу, и напускным весельем никого не обманешь. Да и погода ужасная, сырая и холодная. Клер приходилось все время держать себя в руках.
Она решила поговорить с родителями после обеда и выбрала для этого гостиную. Вынув из сумочки повестку, она протянула ее отцу со словами:
— Вот что я получила, папочка.
Она услышала его испуганное восклицание, Динни и мать подошли к нему: Наконец он сказал:
— Что ж… Расскажи нам правду.
Она сняла ногу с решетки камина и посмотрела ему прямо в лицо.
— Это неправда. Мы ни в чем не виноваты.
— Кто этот человек?
— Тони Крум? Я познакомилась с ним на пароходе, когда возвращалась в Англию. Ему двадцать шесть. Он там работал на чайной плантации, а теперь служит у Джека Маскема на его конном заводе в Беблок-Хайте. Денег у него нет. Я сказала ему, чтобы он сегодня тоже сюда приехал.
— Ты любишь его?
— Нет. Просто он мне нравится.
— А он тебя любит? — Да.
— И ты утверждаешь, что между вами ничего не было?
— Он поцеловал меня в щеку два раза. По-моему, это все.
— А тогда что же они имеют в виду… говоря, что третьего числа ты провела с ним ночь?
— Мы поехали в его машине в Беблок-Хайт, а когда возвращались, погасли фары. Это случилось в лесу, в пяти милях от Хенли, темнота хоть глаз выколи. Я предложила остаться там и подождать до утра. Мы заснули. И поехали дальше, когда рассвело.
Она услышала, как мать слабо ахнула, а отец словно поперхнулся.
— Ну, а на пароходе? А у тебя дома? Ты же говоришь, что между вами ничего не было, хотя он тебя любит?
— Ничего.
— И это чистая правда?
— Да.
— Конечно, это правда, — вмешалась Динни.
— Конечно! — повторил генерал. — А кто этому поверит?
— Мы не знали, что за нами следят.
— В котором часу он будет здесь?
— С минуты на минуту.
— Ты с ним виделась после того, как получила это?
— Вчера вечером.
— Что он говорит? — Он сделает все, что я захочу.
— Ну, конечно. И он надеется, что вам поверят?
— Нет.
Генерал снова взял повестку и подошел к окну, как бы желая лучше ее рассмотреть. Леди Черрел села. Она была очень бледна. Динни подошла к Клер и взяла ее под руку.
— Когда он приедет, — внезапно заявил генерал, оборачиваясь к ним от окна, — я поговорю с ним наедине, и, пожалуйста, пусть никто до меня с ним не говорит.
— Свидетелей просят удалиться, — пробормотала Клер.
Генерал вернул ей повестку. Лицо у него было расстроенное и усталое.
— Я очень сожалею, папочка. Мы вели себя ужасно глупо. Видимо, добродетель не служит сама себе наградой.
— Ну, мудрость служит, — заметил генерал. Он похлопал ее по плечу и направился к двери, Динни пошла за ним.
— Он верит мне, мама?
— Да, но только потому, что ты его дочь. И он чувствует, что верить не следовало бы.
— Ты тоже это чувствуешь?
— Я верю тебе, потому что знаю тебя.
Клер наклонилась к матери и поцеловала ее в щеку.
— Спасибо, мамочка, милая! Но это слабое утешение.
— Ты говоришь, тебе нравится этот молодой человек? Ты с ним встречалась на Цейлоне?
— Я в первый раз увидела его на пароходе. И потом, знаешь, мама, право, страсть меня сейчас мало привлекает, и я не знаю, когда мое настроение изменится. Может быть, никогда!
— Почему?
Клер покачала головой.
— Я не хочу вдаваться в подробности моей жизни с Джерри даже теперь, когда он оказался таким негодяем и потребовал возмещения убытков. И уверяю тебя, это огорчает меня гораздо больше, чем мое собственное положение.