Джульетта
Шрифт:
– Нет.
– Дженис снова подтолкнула мне книгу.
– Мама отыскала тайный проход из старой больницы. Вот, перечитай снова. Я уверена, что не ошиблась.
Мы еще раз пробежали послание, и неожиданно бессвязный набор цитат сложился в стройную инструкцию. Да, речь, безусловно, шла о старинной крипте, вход в которую находится в келье святой Екатерины в больнице Санта-Мария делла Скала, прямехонько через площадь от Сиенского собора.
– Елки зеленые!
– с чувством сказала взволнованная Дженис.
– Если все так просто, почему мама сама не сходила в склеп за сокровищами?
В
– Она знала, что ей угрожает опасность, - сказала я. Голос странно гулко прозвучал в темноте.
– Поэтому она записала шифр в книгу, книгу положила в шкатулку, а шкатулку отнесла в банк.
– Значит, что мы имеем?
– с мажорной интонацией риторически спросила Дженис.
– Теперь, когда мы разрешили загадку, что удерживает нас от…
– …незаконного проникновения в охраняемое здание и разгрома кельи святой железным ломом?
– Я пожала плечами.
– Ума не приложу!
– Я серьезно! Ведь мама хотела, чтобы мы это сделали!
– Все не так просто.
– Я постучала пальцем по книге, пытаясь припомнить точные слова послания.
– Здесь сказано, чтобы мы шли туда с духовным отцом Ромео, который пал жертвой раньше своего срока, то есть с кем? Правильно, с братом Лоренцо. Не средневековым, конечно, а с его современной инкарнацией. Бьюсь об заклад, старый монах знает о местонахождении крипты и могилы что-то очень важное, чего даже мама не смогла выяснить.
– Так что ты предлагаешь?
– репейником привязалась Дженис.
– Похитить брата Лоренцо и допросить под яркой лампой? Слушай, может, мы неправильно все поняли? Давай расшифруем код по отдельности, а потом сравним результаты… - Она начала открывать ящики стола.
– Должна же здесь быть хоть одна завалящаяся ручка… Ну что за дела?
– Дженис буквально засунула голову в нижний ящик, пытаясь вытащить что-то застрявшее.
– Нет, ну ты глянь! Еще письмо!
Но это оказалось не письмо. Это был черный конверт с фотографиями.
Когда мы закончили рассматривать мамины фотографии, Дженис заявила, что нам необходима еще бутылка, чтобы не свихнуться за ночь. Когда она пошла вниз за вином, я дрожащими руками начала раскладывать снимки на столе вплотную друг к другу, надеясь, что как-нибудь заставлю их рассказать другую историю.
Но это могло быть только фоторепортажем о маминых приключениях в Италии. Как мы ни тасовали эту колоду, как ни перекладывали, выходило, что Диана Ллойд приехала в Италию, начала работать у профессора Толомеи, познакомилась с молодым плейбоем на желтом «феррари», забеременела, вышла замуж за профессора Толомеи, родила девочек-близнецов, уцелела в пожаре, унесшем жизнь ее старого мужа, и снова начала встречаться с молодым плейбоем, который на каждой фотографии держал малышек с таким счастливым видом, что сомнений не осталось - это наш настоящий отец.
Плейбоем был Умберто.
– Нет, ну это просто нереально!
– хрипло повторяла Дженис, вернувшись с бутылкой и штопором.
– Столько лет притворяться
– Он всегда был нашим папой, - произнесла я, взяв одну из фотографий Умберто с нами во младенчестве, - хотя мы и называли его Умберто. Он всегда… - Я не могла продолжать.
Подняв глаза, я увидела, что Дженис тоже плачет, хотя она тут же сердито вытерла слезы, не желая давать Умберто повод удовлетворенно хмыкнуть при встрече.
– Какой козел!
– бросила она.
– Вынудил нас жить во лжи столько лет. А теперь вдруг… - Она сердито замолчала, когда бутылочная пробка сломалась пополам.
– Ну, - начала я, - по крайней мере, это объясняет, откуда он знает о золотой статуе. Наверняка из мамы вытянул. Если они и правда были… ну, ты поняла… вместе, он наверняка знал и о шкатулке с бумагами, хранящейся в банке. Это объясняет, почему он подделал письмо тетки Роуз и велел мне отправляться в Сиену и первым делом поговорить с президенте Макони. Он явно слышал это имя от мамы.
– Но столько лет!
– Дженис пролила вино на стол, торопясь наполнить наши бокалы. Несколько капель попало на фотографии.
– Почему он нам сразу не сказал? Почему не объяснился с теткой Роуз, когда она еще была жива?…
– Представляю себе этот разговор.
– Я быстро вытерла снимки.
– Не мог он ей признаться! Она бы сразу позвонила в полицию.
– И я сказала басом: - Кстати, Роузи, куколка, мое настоящее имя Лучано Салимбени - да-да, тот самый убийца, которого разыскивают итальянские власти. Если бы ты хоть раз удосужилась приехать к Диане, упокой Господь ее душу, в Италию, ты бы меня отлично знала.
– Но как он жил!
– перебила меня Дженис.
– Посмотри!
– Она подняла со стола снимки, где Умберто, стоя у «феррари», припаркованного в каком-то живописном месте вблизи Тосканы, улыбался и смотрел в объектив глазами обожающего любовника.
– У него же было все! А потом он стал слугой в доме тетки Роуз!
– Не забывай, он был беженцем, - сказала я.
– Алесс… Кто-то мне говорил, что он был одним из самых разыскиваемых преступников в Италии. Ему еще повезло, что он не загремел за решетку или на тот свет. У тетки Роуз он, по крайней мере, имел возможность относительно свободно растить нас и воспитывать.
– И все равно я не могу в это поверить!
– Дженис презрительно покачала головой.
– Да, на свадебной фотографии мама с животом, но мало ли женщин выходят замуж в интересном положении? Это не обязательно означает, что отец ребенка не ее законный супруг!
– Джен!
– Я сунула ей под нос несколько свадебных снимков.
– Профессор Толомеи ей в дедушки годился! Поставь себя на секунду на место мамы!
– Видя, что сестра твердо настроена со мной не соглашаться, я схватила ее за руку и притянула ближе: - Хватит упираться, это единственное объяснение. Посмотри.
– Я схватила одну из многочисленных фотографий, где Умберто лежит на одеяле на траве, а мы с Дженис ползаем вокруг него.
– Он же нас любит!
– Едва у меня вылетели эти слова, в горле возник комок и я всхлипнула.