Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1
Шрифт:
Между обоими любимцами графини шла борьба, напоминавшая соперничество фаворитов короля: г-на де Шуазеля и г-жи Дю Барри.
Король расположился в малой гостиной и отпустил свиту.
Обыкновенно о» не задавал вопросов ни придворным, ни лакеям, несмотря на то что был самым любопытным человеком в своем королевстве. Однако Замор не был даже прислугой, он представлял собой нечто среднее между обезьянкой и попугаем.
Поэтому король решил расспросить Замора.
– Ее сиятельство в саду?
– Нет, сударь, – отвечал Замор. В замке Люсьенн вместо обращения «ваше величество» было принято слово «сударь»: то была одна из прихотей Дю Барри.
– Так она отправилась кормить карпов?
На горе недавно было вырыто озеро: его наполнили водой из акведука и завезли из Версаля самых крупных карпов.
– Нет, сударь, – сказал замор.
– Где же она?
– В Париже, сударь.
– То есть как в Париже?.. Графиня не приезжала в Люсьенн?
– Нет, сударь, она прислала Замора.
– Зачем?
– Чтобы встретить короля.
– Ага! – вскричал король. – Тебе доверяют меня встречать? Прелестно! Я – в обществе Замора. Вот спасибо, графиня, большое спасибо!
Раздосадованный король поднялся.
– Нет, нет, – возразил негритенок, – король не будет в обществе Замора.
– Почему?
– Потому что Замор уезжает.
– Куда?
– В Париж.
– Так я остаюсь в одиночестве? Еще лучше! А зачем ты едешь в Париж?
– Я должен найти хозяйку и передать ей, что король прибыл в Люсьенн.
– Графиня поручила тебе сказать мне это?
– Да, сударь.
– А она не сказала, чем мне заняться в ожидании ее приезда?
– Она сказала, что ты можешь поспать. «Должно быть, она скоро будет здесь, – подумал король. – Вероятно, приготовила какой-нибудь сюрприз». Он сказал Замору:
– Скорее отправляйся и привези сюда графиню… Как, кстати, ты собираешься ехать?
– Верхом на большом белом коне под красным чепраком.
– Сколько же времени понадобится большому белому коню, чтобы довезти тебя до Парижа?
– Не знаю, – отвечал негритенок, – конь скачет быстро, быстро, быстро. Замор любит быструю езду.
– Будем считать, что мне повезло, раз Замор любит быструю езду.
Он пошел к окну посмотреть, как поедет Замор. Огромный лакей подсадил негритенка на исполинского коня, и он поскакал галопом с бесстрашием, свойственным только детям.
Оставшись в одиночестве, король спросил лакея, что нового в Люсьенн.
– Здесь сейчас господин Буше расписывает большой кабинет ее сиятельства.
– А, Буше! Так он здесь! – с удовлетворением воскликнул король. – Где он, ты говоришь?
– Во флигеле, в кабинете. Ваше величество желает, чтобы я проводил его к господину Буше?
– Нет, нет, – отвечал король, – я, пожалуй, пойду взгляну на карпов. Дай мне нож.
– Нож, сир?
– Да, и большой хлебец.
Лакей вернулся, неся блюдо японского фарфора, на котором лежал большой хлебец, а в него был воткнут длинный острый нож.
Король знаком приказал лакею следовать за ним и направился к пруду.
Его величество любил семейную традицию – кормить карпов – и свято ее соблюдал.
Людовик XV уселся на скамейку из пористой платины; отсюда открывался чудесный вид.
Он окинул взором озеро, окаймленное лугом: на том берегу меж двух холмов затерялась деревушка. Один из холмов, густо поросший мхом, тот, что поднимался на западе, круто вздымался ввысь. Соломенные крыши домишек, живописно разбросанных по склону холма, были похожи на детские игрушки, которые уложены в коробку, устланную листьями папоротника.
Вдали виднелись скалистые вершины горы Сен-Жермен с крутыми подъемами и заросшими густым лесом террасами, а еще дальше синели холмы Саннуа и Кормей, тянувшиеся к розовато-серым небесам, словно медным куполом накрывавшими местность.
Небо хмурилось, нежная луговая зелень потемнела. Неподвижная тяжелая водная гладь временами колыхалась, когда из сине-зеленых глубин поднималась, подобно серебристой молнии, огромная рыба, чтобы схватить водомерку, переставлявшую свои длинные ноги по зеркальной поверхности пруда.
По воде разбегались круги, и водная гладь становилась муаровой.
К самому берегу бесшумно подплывали не пуганные ни человеком, ни зверем рыбы, чтобы полакомиться клевером, душистые головки которого клонились к воде; можно было даже заглянуть в большие неподвижные глаза рыб, бессмысленно таращившиеся на серых ящерок и резвившихся в тростнике лягушек.
Король от нечего делать несколько раз обвел взглядом открывавшийся перед ним вид, не упустив ни одной подробности, пересчитал дома деревни, которые мог разглядеть. Потом взял хлебец со стоявшей рядом с ним тарелки и стал резать его на крупные ломти.
Карпы услыхали хруст разрезаемой корки. Они уже привыкли к этому звуку, означавшему приближение обеда, и близко подплыли к его величеству в надежде получить от него привычную еду. Они точно так же поспешили бы и к лакею, однако король вообразил, что рыбы таким образом выражают ему свою преданность.
Он бросал один за другим куски хлеба, куски сначала исчезали в воде, а потом всплывали на поверхность; карпы жадно набрасывались на набухший в воде хлеб, стремительно разрывали его на мелкие кусочки, и он в одно мгновение исчезал из виду.