Единоборец
Шрифт:
– Он собирается сделать меня своей третьей женой, – говорит Глория. – Но я лучше перережу себе горло, чем соглашусь.
– Так не соглашайся.
– А ты думаешь, что это так просто? Это тебе все так просто, ты сильный и ты мужчина. А я не имею никаких прав.
– Не соглашайся, и все.
– Он меня заставит.
– Не заставит, если ты не захочешь. Все внутри тебя.
Некоторое время она молчит. На ее глазах слезы. Терпеть не могу женских слез. Это единственное, против чего мужская сила бесполезна.
– Ты видел солнце? – спрашивает она.
– Конечно.
– Я хотела иметь ребенка от человека, который видел солнце. Может быть, в нем останется твоя память, и он будет не таким, как другие.
Она поднимается и запирает дверь на ключ.
– Сюда никто не войдет, – говорит она. – Мы можем сделать это сейчас.
– Это невозможно, – отвечаю я. – Это делается совсем по-другому.
– Это у вас делается по-другому! Но мы не у вас, мы здесь! Здесь все просто. Тебя ловят в коридоре, заводят в комнату и делают тебе ребенка, не спрашивая, хочешь ты этого или нет. Наша задача – родить побольше детей, которые потом все равно умрут. А мы родим новых и новых. Это у вас, там, на земле, там есть всякая любовь и прочие шуры-муры, а здесь мы подчиняемся необходимости. Только так можно выживать. Так жили наши матери и бабки, и так буду жить я, если только меня не убьет какой-нибудь зверь из лесу. Есть только один шанс изменить все это: ты должен убить капитана. Тебе ведь достаточно только захотеть. Ты же рассказывал мне, какой ты сильный. Или ты просто хвастун? Знаешь, хвастунов и здесь у нас хватает, но их не любят. Ты мне столько рассказывал. Докажи, что это правда!
– Позволь мне кое-что тебе объяснить. Люди не убивают людей, если только к этому их не вынуждают чрезвычайные обстоятельства.
– Но это и есть чрезвычайные обстоятельства! Если ты не убьешь его, то со временем он убьет многих из нас. И ты будешь в этом виноват. Ты не хочешь брать его смерть на свою совесть, да? Но на твоей совести будет смерть других. В прошлом году он забил на смерть человека, который осмелился ему не подчиниться.
– Кем был тебе этот человек?
– Это не твое дело, болтун с земли, – говорит она и в ее голосе слезы. – Если ты не можешь помочь, то иди к черту.
12
Первое задание оказалось не столько сложным, сколько долгим и неприятным, оно оставляло тяжелый осадок в душе. Я потратил около двух часов в лазарете. Те люди были очень больны, и многие имели проблемы с психикой. Все были напуганы и несчастны. В них не было того простого животного оптимизма, который я привык видеть в глазах любого живого существа. Эти люди жили и мыслили иначе, чем я. Я очень плохо понимал их. Они были инопланетянами в человеческом облике. Из девятнадцати человек я подключился только к одиннадцати. Остальные сами отказались от моей помощи. Не понимаю, почему они так поступили. Особенно удивил меня обреченный мальчик, у которого было серьезное поражение ретикулярной формации – он тоже не захотел подключаться к батарее. Мучительной проблемой этих людей были хронические болезни пищеварительной системы. Но не это было главным. Практически все имели органическое поражение глубоких отделов мозга. Все это я мог поправить, но эти люди не соглашались. Не соглашались безо всяких разумных мотивов. Я пытался говорить с ними, но это было то же самое, что говорить с улитками, растениями или камнями. Излечив некоторых из этих несчастных, я занялся генератором.
Сейчас мне предстоит пробраться в самый центр внутреннего кольца смерти. Некоторые идеи у меня имеются. Во-первых, поле генератора, нарушающее структуру материи, обязательно различается по горизонтали и по вертикали. Твердые предметы начинают течь за триста метров от генератора. Это в горизонтальном направлении. Но потолок остается твердым и прочным в каких-то тридцати метрах над ним. Это значит, что по вертикали поле, как минимум, в десять раз слабее. Вблизи потолка я буду в безопасности. То есть, я смогу приблизиться к генератору метров на тридцать или чуть меньше. Во-вторых, генератор сам по себе представляет твердый предмет. Во всяком случае, так мне его описал капитан. Раз генератор остается твердым, значит, скорее всего, в непосредственной близости от него есть зона нормального пространства. Вот только смогу ли я туда пробраться?
Но вначале нужно позаботиться об оборудовании. Я выбираю для себя легкую телескопическую антенну, которая может раздвигаться на двенадцать метров, набор веревок и грузиков. Три автоматических фотоаппарата. Возможно, мне понадобиться еще что-нибудь, но этого я пока не знаю. Я беру свои принадлежности и взлетаю к потолку. Начинаю медленно двигаться по направлению к центру аномалии. Время от времени я останавливаюсь и ощупываю потолок. Он остается таким же твердым. Когда я прохожу большую часть пути, потолок изменяется: он остается твердым, но теперь он весь состоит из одинаковых небольших выпуклостей: он будто бы выложен аккуратными каменными подушечками. Я понимаю, что это означает. Потолок армирован бесконечно прочной нейтронной нитью; эта паутина неподвижна, а вот камень начинает очень медленно течь, как размягченная смола, поэтому он провисает в каждой ячейке. Ничего хорошего это не предвещает. Чем дальше я лечу, тем более выпуклыми становятся подушечки. Когда я оказываюсь над генератором, потолок окончательно размягчается, сейчас его твердость не больше, чем у плитки шоколада. Местами довольно солидные куски провалились сквозь нейтронную сеть и большими каменными каплями упали вниз, в каменное болото. Сама нейтронная нить в миллионы раз тоньше волоса, но сейчас, когда на нее налипли остатки мягкого камня, каждая нить стала толщиной с карандаш. Сама нить очень опасна – это сверхострое лезвие, которое режет во всех направлениях. Человек, который захочет взять ее рукой, даже не поймет, почему у него вдруг отвалились все пальцы.
Я пристраиваюсь под потолком, так, чтобы мне не мешал туман, и достаю раздвижную антенну. Подвешиваю гирьку на шнурке. Никакого другого способа просканировать поле у меня нет. Как только я опускаю антенну пониже, нить обрывается и гирька капает вниз, прямо на крышку генератора. Я прислушиваюсь: звук не похож на звук от удара капли. Значит, я был прав: около самого генератора есть область нормального пространства. Сам генератор засыпан грудой камней.
– Кажется, я нашел проблему, – говорю я.
Я без особых трудностей общаюсь с капитаном в радиодиапазоне. Защитное поле неплохо экранирует радиоизлучение леса, оно доходит до меня лишь как чуть слышный треск.
– Что там? – спрашивает он.
– На генератор постоянно валятся камни с потолка. Перед самым ударом они обретают нормальную твердость, поэтому и бьют как нормальные камни. Скорее всего, груда камней прогнула защитный кожух, и генератор стал хуже работать. Ни один прибор не выдержит такой бомбардировки на протяжении столетия.
– Ты сможешь к нему подобраться?
– Вряд ли. Но я попробую.
– Попробуй обязательно! – приказывает капитан.
Сейчас у меня есть одна наблюдательная мошка; новые постоянно вырастают взамен утерянных. Сейчас я собираюсь ее использовать. Она должна просто упасть, в таком случае сила тяжести не будет ее деформировать. Падающее тело находится в состоянии невесомости, если только не учитывать сопротивление воздуха. Именно это сопротивление воздуха может мошку погубить. Но попробовать стоит. Я бросаю ее вниз, и она падает с таким звуком, будто упала вишневая косточка. Теперь попробуем ее включить. Работает, удивительно, но работает. Мошка ползет по каменному холму. Она передает искаженную картинку. Дело в том, что ее лапки уже вязнут в мягком камне. Нет, выше она уже подняться не может. Я направляю ее вниз, и картинка стабилизируется. Ничего конкретного я рассмотреть не могу. Хорошо уже то, что прибор пока жив. Теперь попробуем вернуться. Это практически нереально: падающая мошка была в состоянии невесомости, но взлетающая будет иметь вес, и она будет такой мягкой, что собственный вес ее раздавит.
Я заставляю мошку взлететь, но она тотчас же падает. Связи нет. Мошка мертва. Как только она вышла из безопасной зоны, то превратилась в расплавленную каплю. Очень жаль, но этого и следовало ожидать. Я вишу под потолком и раздумываю, что мне делать дальше. Соваться вниз самому я не собираюсь.
В этот момент что-то падает мне прямо на голову. Это большой кусок потолка, я не успеваю от него увернуться. Около тонны камня. Меня сразу же бросает вниз, к счастью, камень переворачивается, и я выскальзываю из-под него. Такое впечатление, что у меня расплавлен мозг. Мир разваливается на куски. Слова, память, чувства – все это перемешивается и течет, как краски, которые художник соединяет на палитре. Меня слегка задело, совсем чуть-чуть, и постепенно я прихожу в себя. Включилась батарея, это значит, что есть физические повреждения. Я смотрю на свою левую ногу и не понимаю, что с ней случилось. Она изогнута, как кочерга, но даже не это главное. В нее вдавлены несколько кусков камня, а пальцы выглядят так, словно я герой рисованного мультфильма. К счастью, это все поправимо. Хорошо, что это нога, а не голова. Хотя, даже если бы я падал вниз головой, у меня оставался бы шанс: у меня в груди есть малый резервный мозг.