Единое правление
Шрифт:
— Никогда. Черт, Dolcezza. Я люблю тебя, но, бл*дь, я хочу поклоняться твоей гребаной киске каждый день. Сомневаюсь, что даже в раю так ох*енно.
У меня нет слов. Я взрываюсь, и мое тело горит, воспламеняясь от удовольствия, проходящего через каждое нервное окончание. Все затихает, и мир исчезает, когда я отпускаю себя. Я разбиваюсь на миллион осколков, в полной эйфории от своих ощущений, когда звезды ослепляют меня.
Я смутно ощущаю, как тело Ти напрягается, а затем следует череда итальянских восклицаний, когда он заполняет мою киску.
Глава двадцать
Тео
Не могу поверить, что оставляю Холли в постели, обнаженную, в таком соблазнительном виде. Поглаживая ее волосы, я осторожно бужу ее.
— Dolcezza, я ненадолго отлучусь. Оставайся в доме, хорошо? — шепчу я ей на ухо.
Ее глаза распахиваются, страх в них так очевиден, что ее попытки скрыть его не помогают.
— Как долго тебя не будет? — спрашивает она.
— Недолго. Ложись спать. Я скоро вернусь. — Я целую ее в висок.
— Обещаешь?
— Обещаю. Tornero sempre da te, Холли, — повторяю я обещание, которое говорил уже много раз.
— Всегда, — соглашается она.
Я приподнимаю одеяло и целую ее живот.
— Ti amo, bambino mio. Sii buono e cerca di non far ammalare troppo la mamma stamattina12. — Мне чертовски не нравится оставлять ее, но я не могу закончить эту гребаную войну, отсиживаясь дома. Я должен пойти и сделать все, что потребуется.
— Я люблю тебя, — говорит Холли, хватая меня за лицо и прижимаясь к моим губам.
— Не так сильно, как я люблю тебя. — Я выхожу и встречаю Нео перед домом. — Ты готов? — спрашиваю я, окидывая его взглядом. В отличие от меня, у него нет чертова синяка под глазом после нашей драки. Однако у него все еще разбита губа. Травмы рта — это худшее, что может быть. Я предпочту сломанные ребра, чем это дерьмо. Они так и норовят лопнуть каждый раз, когда ты, бл*дь, пытаешься что-нибудь съесть.
— Ага, ты в порядке?
— Давай просто покончим с этим дерьмом, и я смогу вернуться в постель к своей жене.
— Да, у меня тоже есть кое-кто, к кому я хотел бы вернуться в постель. — Он ухмыляется, осматривая дом. Я ничего не отвечаю, но взгляд, который я ему посылаю, говорит ему все, о чем я промолчал. — Слишком рано? — Он смеется.
— Нео, никогда не наступит время, когда я захочу услышать о том, что ты трахаешься с моей сестрой.
— Ага, понял. — Он открывает дверь со стороны водителя, а я направляюсь к пассажирской. Мы делаем это дерьмо в одиночку. Так мы добиваемся результата. Мы тише, быстрее. И они обычно не замечают нашего появления. — Как ты его нашел? — спрашивает Нео. Видно, что он досадует на себя за то, что сам не нашел этого ублюдка.
— Холли кое-что сказала. Я попросил нескольких парней пойти в ирландскую общину и поспрашивать. Потребовалась изрядная куча гребаных денег, но они выяснили адрес. — Туда мы и отправимся.
— Значит, мы въезжаем на территорию гребаных ирландцев, не имея ничего, кроме гребаного адреса, где может быть, а может и не быть Клевер?
— Ага, у тебя с этим проблемы? Ты всегда можешь подождать дома. Иди и накрась свои гребаные ногти или еще что-нибудь, если хочешь. — Я смотрю на его левую
— Мне все равно, если они тебе не нравятся. Иззи хотела их накрасить, и я ей разрешил.
Я пялюсь на него во все глаза. Кто он, бл*дь, такой? Потому что тот Нео, которого я знаю, не стал бы даже разговаривать с ребенком, не говоря уже о том, чтобы общаться с ним и играть. Поверьте мне, Лана пыталась тренироваться на нас, когда мы были детьми. Но у нее ничего не вышло. Может, ей нужно было взять уроки у Иззи?
— Какой у нас план?
— Никакого. Мы собираемся выследить этого ублюдка и отправить его обратно в ад.
— Отлично, что с того, что мы сейчас направляемся в ловушку? Одни.
— Никто не знает, что мы делаем. Как это может быть ловушкой?
— Это же гребаный Клевер. Парень просто сумасшедший, Ти. Не стоит недооценивать его уровень безумия.
— Мы сталкивались и с худшим. — Остаток пути мы едем в молчании. Я могу уверенно сказать, что недостаток информации убивает его. Он ненавидит делать что-либо вслепую. Его руки неустанно стучат по рулю. — Остановись здесь. Остаток пути мы пройдем пешком. Сколько у тебя патронов?
— Три-четыре дополнительных обоймы. А у тебя?
— Четыре-пять дополнительных. — Я ухмыляюсь.
Нео закатывает глаза.
— Не все, бл*дь, является соревнованием, кузен. Только не умирай при мне. Я отказываюсь быть тем, кто снова сообщит эту новость твоей жене.
— Я постараюсь этого не делать, — я пытаюсь пошутить, но сейчас у меня больше причин жить, чем когда-либо прежде. Я не намерен умирать. Мы с Нео молча идем по темной дорожке, фонари все перегорели. Кто, бл*дь, живет в этих трущобах? Это место выглядит так, будто это страна третьего мира, а не гребаные Соединенные Штаты Америки. На нас оглядываются, и я замечаю, как какой-то ублюдок звонит куда-то, как только замечает нас. — Нас заметили.
Нео хрустит костяшками пальцев и разминает руки.
— Отлично, давненько у меня не было хорошей драки.
— Я надрал тебе задницу две ночи назад, засранец. Рад обеспечить тебе еще одну, если хочешь.
— Конечно, если это то, что ты говоришь себе, чтобы спокойно спать по ночам.
— Просто, бл*дь, будь… — Я не успеваю закончить предложение, как меня бьют по затылку. Я наблюдаю, как Нео падает на землю, а затем и я следую его примеру.
Сначала я чувствую запах, потом пульсацию в висках. Я пытаюсь поднять руку к голове, чтобы проверить, нет ли повреждений, но ничего не происходит. Черт. Я держу голову опущенной, а глаза закрытыми, и слышу отдаленные шорохи. Я пытаюсь оценить свое состояние: лодыжки связаны, руки связаны, и я сижу на чем-то твердом. Черт, я привязан к гребаному стулу. Эти ублюдки привязали меня к гребаному стулу. Моя первая мысль — Нео. Я помню, что видел, как он тоже падал. Я не слышу его. Он либо не в этой комнате, либо все еще без сознания… или притворяется, как и я.