Единственное число любви
Шрифт:
То, что мы снимали жилье, по мнению свекрови, было моим капризом и непозволительной тратой денег. Большая комната Игоря в их квартире на Социалистической улице стояла свободной. Но мне так хотелось уюта для нас двоих, в который мы были бы вольны пускать или не пускать посторонних, и мысль о том, что придется готовить ужин и мыть посуду под неодобрительным взглядом свекрови, была мне неприятна. Игорь, давно уставший от постоянной опеки матери, холодной «петербургской» дамы, преподававшей в школе химию, тоже хотел самостоятельности. Впрочем, тогда наши мнения совпадали почти во всем, а редкие ссоры, как правило по каким-то пустякам,
После ординатуры я пошла работать в районную поликлинику, а Игорь, специализировавшийся по сосудистой хирургии, в больницу.
Моя поликлиника, расположенная в новом современном здании, справедливо считалась одной из лучших в Ленинграде. В ней было неплохое по тем временам оборудование, работали многие известные всему городу врачи, так что мне было у кого поучиться. Я не отказывалась ни от замен, ни от сверхурочной работы — и не только потому, что это приносило дополнительные деньги. Я занималась любимым делом и чувствовала себя способной приносить пользу людям — а об этом я мечтала, как говорится, со школьной скамьи.
Только через семь лет мы с Игорем, сменив несколько съемных комнат и квартир, смогли с помощью моих родителей купить двухкомнатный кооператив в Купчине. День переезда в собственную квартиру был одним из самых счастливых в моей жизни. Обходя светлые, еще не обставленные комнаты, я представляла себе, где что будет, и тогда же впервые подумала, что детская кроватка очень уютно станет вот у этой стены…
И было новоселье — с закусками, расставленными на снятых дверцах встроенных шкафов, со множеством тостов и шумным весельем. И когда гости наконец разошлись, наши объятия на расстеленном посреди большой комнаты спальном мешке были яркими и счастливыми, и я, опять-таки впервые, пожалела, что в эту ночь нам не суждено зачать ребенка. В те годы я тщательно предохранялась.
Надо сказать, что к этому времени мой муж стал неплохо зарабатывать. Коллеги уже отзывались о нем как о первоклассном хирурге, у него появилась собственная клиентура, а один из шкафов новой квартиры постепенно заполнялся подарками его больных — обычно это был дорогой парфюм, конфеты, коньяки, а иногда и просто так называемые «продуктовые наборы», которым я очень радовалась — наступало время пустых прилавков и талонов на еду. Надо отдать Игорю должное — вначале он пытался отказываться от подношений, и я помню его возмущенные тирады по адресу назойливых родственников больных, что всеми правдами и неправдами пытались «отблагодарить» его. Но ведь долго противостоять этой практике в одиночку невозможно, такое мало кому удается…
Итак, нам оставалось обставить квартиру и расплатиться с долгами. Работая вдвоем, мы рассчитывали сделать это в течение года, а дальше меня — по нашему плану — ждали радости материнства. Я мечтала о том времени и присматривалась к импортным детским вещам, появившимся в магазинах на смену привычному советскому убожеству. Стоили они немыслимых денег, но мы с Игорем считали, что у нашего ребенка будет все самое лучшее. А пока… Пока была работа и только работа. Игорь часто оставался на ночные дежурства, днем была занята я, и поэтому не каждые сутки нам удавалось даже просто увидеться.
В Озерках открывалась новая городская больница, оснащенная самым современным оборудованием, и моего
Когда муж начал работать в Озерках, дорога на работу стала занимать так много времени, что теперь мы виделись, лишь когда его редкие выходные совпадали с моими. И мы решили, что нам нужна машина. В приобретении двухлетней «тойоты» с тогда еще не запрещенным правым рулем помог один из бывших пациентов Игоря. А когда однажды утром муж обнаружил нашу серебристую красавицу вскрытой и ограбленной, перед нами встал вопрос покупки гаража…
Конечно, жизнь в стране менялась, и с теми же проблемами сталкивались многие семьи. И многие так или иначе сумели решить их… Но не мы.
Будучи профессиональным врачом, я не сумела ни вовремя заметить, ни тем более предотвратить беду, подстерегавшую нашу семью.
Игорь начал пить.
Сначала я не придавала этому особого значения и очнулась, когда было уже поздно.
По злой иронии судьбы коллеги Игоря впервые привезли его домой в бесчувственном состоянии именно в тот день, когда главврач нашей поликлиники подписал приказ о моем назначении заведующей терапевтическим отделением. Между этим днем и тем, когда в моем паспорте появился штамп о разводе, прошло два долгих года жизни, о которых не хочется вспоминать. Скажу только, что тогда во мне одновременно существовали две разные женщины: неизменно внимательная к больным, уверенная в себе завотделением поликлиники и… отчаявшаяся жена алкоголика. Пропасть, разделявшая этих женщин, становилась все шире. Никто бы не смог представить себе вторую умело накрашенной и легкой походкой идущей на высоких каблуках по просторным коридорам поликлиники. Никто бы не узнал первую в сидящей на полу у двери квартиры и со страхом ловящей все шумы на лестнице в ожидании мужа. Но обе эти женщины — я.
Нет нужды говорить, что я перепробовала все мыслимые и немыслимые способы спасти Игоря. Кто пережил подобное, знает: погибающий от водки человек может спастись лишь тогда, когда сам всей душой захочет этого. Игорь не захотел.
После развода надо было как-то расплачиваться с долгами. Рассчитывать теперь приходилось только на себя, и я продала «тойоту», а квартиру, свидетельницу нашей беды, без тени сожаления обменяла на однокомнатную хрущевку в том же Купчине, благо это недалеко от моей работы. Игорь вернулся на Социалистическую. Конечно, его мать во всем обвиняла меня, но для меня это уже не имело значения.
Оставшись одна, каждую ночь я мысленно возвращалась к тому, что произошло в моей жизни. Доля моей вины здесь была очевидна. В погоне за благополучием мы откладывали жизнь на потом, а она не прощает этого… Но ведь я работала не меньше Игоря и не спилась! Да и что, вообще говоря, дурного в том, что мы хотели обеспечить человеческую жизнь себе и нормальное детство нашему будущему ребенку?..
После таких размышлений я засыпала только с сильнодействующим снотворным, понимая, что бесконечно это продолжаться не может. У меня развивался тяжелый невроз.