Ее город
Шрифт:
Юй Шого уже не надеялась на этих женщин — ни на молодую, ни на ту, что постарше. Она не совсем поняла, о чем они ругались и спорили, но уловила, что они идут играть в маджонг вместо того, чтобы искать ее бабушку с дедушкой. Пропустив мимо ушей все увещевания женщины, она запричитала:
— Гого волнуется! Гого волнуется! Дедушка! Бабушка! Вы где-е-е?!
Женщина смутилась, а девушка, глядя на происходящее, тихонько хихикала, склонив голову. Соседка постарше посетовала:
— Почему современные дети такие невоспитанные?!
Тут к ним подошла, толкая перед собой тележку со всякими
— Она так себя ведет, потому что из богатой семьи!
Лао Хуанхуан работала в их жилом комплексе уборщицей и дворником и отвечала за чистоту сада. Волосы у нее были редкие и всклокоченные — с первого взгляда понятно, что она за собой не следила. Кроме того, щеки Лао Хуанхуан обвисли, что свидетельствовало о деспотичном характере. С возрастом многие женщины толстеют, однако полнота эта разная. Некоторые становятся приятными для глаз милыми булочками, другие же — наглыми толстухами. Юй Шого недолюбливала Лао Хуанхуан — такие чувства подсказывала ей интуиция четырехлетнего ребенка. Но сейчас дворничиха подошла и сообщила:
— Гого, я знаю, где твои бабушка с дедушкой.
Юй Шого хорошая девочка, и ей ничего не оставалось делать, кроме как поздороваться с Лао Хуанхуан.
— Тетя, здравствуйте!
— Ты ко мне неправильно обратилась!
Юй Шого поправилась:
— Тетя Лао Хуанхуан, здравствуйте!
Старуха разразилась каркающим смехом:
— Ах ты негодница! Все равно неправильно! Ты должна меня называть бабушкой.
Юй Шого остолбенела, а потом пробормотала:
— Но ты же не бабушка!
— Если не назовешь меня бабушкой, то я не скажу тебе, где твои дедушка с бабушкой.
— Но ты не бабушка, а тетя!
Девушка радостно подхватила:
— Вот же ты маленькая птичка! Гого просто умеет определять возраст!
Лао Хуанхуан фыркнула:
— На черта ей определять возраст, ей надо понимать, кто к какому поколению принадлежит. Я ей в бабки гожусь! Вы просто не знаете, что мы с ее бабушкой раньше работали в одном цеху, у одного мастера. Она чуть постарше, я помладше, мы друг друга называли сестрами. Все тогда считали, что я ее умнее и проворнее, вот только она оказалась удачливее, а мне не повезло. Она отхватила себе хорошего мужа — он у нее чиновник в отставке, — воспитала достойного сына. Он сначала работал в бюро общественной безопасности, а как грянули реформы, то — я уж не знаю, каким образом — получил вид на жительство в Гонконге, вдобавок женился там на местной, заработал кучу денег, да еще и троих детей им разрешили нарожать[53]. А я что? Осталась без работы, вон улицы мету. Муж без работы, сын без работы. Ему уже скоро тридцатник, а все никак не женится. В итоге ее бабушка теперь у нас важная госпожа, живет в огромной квартире, которую сын ей купил, я же для нее дорожки в саду подметаю. А эта мелкая козявка еще и бабушкой меня не хочет звать!
Юй Шого рассердилась:
— Но ты ведь не бабушка!
Девушка усмехнулась:
— Гого тебя к молодым причислила — разве же плохо? А ты не ценишь!
Соседка постарше поняла всю серьезность проблемы и поспешно одернула
— Лао Хуанхуан! Не стоит при ребенке говорить такие вещи. Ты глянь, какая хорошая девочка, послушная, а сейчас рассердилась — аж глазки выпучила.
— Да пусть хоть как у жабы выпучит, мне все равно, — проворчала Лао Хуанхуан.
Юй Шого уперла руки в бока и заявила:
— Гого не боится взрослых!
Лао Хуанхуан парировала:
— А я всяких шмакодявок не боюсь. И уж тем более тех, у которых папаши непонятным образом разбогатели, нажились на спекуляции, коррупции, лести и всяких лазейках в политике. Если бы мне такая удача подвернулась, то еще не факт, что я ею воспользовалась бы. Как говорится, тридцать лет — на востоке от реки Хуанхэ, тридцать лет — на западе, судьба переменчива[54]. Ну, посмотрим еще, сколько он будет ходить задравши нос. Сейчас хватают коррупционеров, и даже расстреляли нескольких губернаторов провинций! Поживем — увидим!
Соседка постарше возмутилась:
— Лао Хуанхуан, ты что такое болтаешь? Гого всего четыре года, что ты за человек?!
Девушка сказала:
— Да пусть болтает, что хочет. Пусть выплеснет злобу. Если ты не дашь ей выговориться, может быть, однажды она подожжет наш дом, и тогда нам точно не поздоровится.
Лао Хуанхуан заверещала безумным голосом:
— Точно! Быть китайцем — значит быть революционером. Если случится еще одна революция, я сожгу ваши дома и всех вас перережу!
Внезапно голос подала девочка:
— Лао Хуанхуан, где дедушка и бабушка… — Потом она перешла на крик: — Отвечай Гого! Отвечай! Отвечай!
— Ах ты малявка! — заорала в ответ Лао Хуанхуан. — Ты еще мне тут грубить будешь?! Да я ж тебя пристукну! И ничего тебе не скажу! Ничегошеньки!
— Говори! Говори!
Юй Шого пинала со всей силы решетку, целясь в Лао Хуанхуан. Дворничиха увернулась, взяла большую метлу и ринулась к окну. Соседка схватила ее и оттащила прочь со словами:
— Ты что творишь? Совсем того? Ей всего четыре годика! Четыре! А ты себя ведешь как дите малое. Допустим, у нее папаша коррупционер, ребенок-то тут при чем?!
Лао Хуанхуан осклабилась, демонстрируя желтые зубы:
— Ну и что, что четыре года? Когда начнется революция, никого не пощадят — ни кур, ни собак, ни четырехлеток! Всего-то ничего живем без революций[55], а вы уже и позабыли.
Девушка-соседка схватила из тележки тряпку и швырнула ее в Лао Хуанхуан:
— Тьфу на тебя! Только зажили спокойно, а ты все талдычишь о революциях — совсем сбрендила, что ли?!
Соседка постарше становилась все серьезнее. Она с суровым видом поинтересовалась:
— Слушай, Лао Хуанхуан, а ты вообще всерьез говоришь? Ты забыла, что я состою в комитете собственников? Жилец в нашем ЖК — царь и бог. Ты помнишь, какие у нас тут порядки? Наш ЖК называется «Теплый дом», потому что наши ключевые понятия — уют и забота, мы заботимся друг о друге до такой степени, что готовы преподнести друг другу чашку теплого супа. Похоже, ты не годишься для работы здесь. Кроме того, в твоем возрасте люди должны гасить в себе такой огонь и не творить зла, это ты понимаешь?