Эффект Эхо
Шрифт:
— Чем занимаетесь, если не секрет? Что делали в Лондоне? — Антон убрал ноутбук в чехол, спрятал под сидение и повернулся к Ольге, приглашая к диалогу.
У той в груди появилось нарастающее жжение, словно кто-то в глубинной кромешной тьме зажег маленькую свечу, разогнавшую застоявшийся мрак. А мысли заметались мотыльками под горячим абажуром.
Стараясь отогнать волнение, Оля бросила взгляд на неподвижного пассажира у иллюминатора. Ей показалось, или подросток немного приподнял наушники и начал прислушиваться к диалогу рядом? Худая коленка больше не дергалась в такт репа, лежала расслабленно.
— Ольга, простите, если не хотите отвечать, то не надо. Простите за навязчивость…
Она повернулась к Антону и намеренно широко улыбнулась. Играть так, играть.
Кто знает, когда еще рядом появится симпатичный мужчина рискованного возраста, тем более — врач — реаниматолог.
Оле было невдомек, что в тот момент, когда она отвернулась, веки подростка приоткрылись, уголки тонких губ прыгнули вверх.
«— Никакой тайны нет. Занятие мое не ахти какое — всего лишь курьер, исполняющий причуды сильных мира сего.
— Что-то вроде джина из бутылки? — Антон засмеялся. Ольга не удержалась, расплылась в широкой улыбке.
— Именно так. Джин, да только без бутылки, и даже без ковра самолета.
— Ну и чем нынче грешат кошельки?»
Нажав на перемотку, Ольга вернулась на несколько мгновений назад. Эти слова тогда не прозвучали. Женщина зажмурилась, словно перед прыжком в «никуда». Вообразила себя клиф дайвером, замершим перед обрывом, засомневалась… Сказать, что она курьер, ноль без палочки, девочка на побегушках на службе богатых бездельников, признаться в этом врачу — небожителю, снизошедшего до общения со смертной, оказалось невозможно. Точнее, стыдно.
Ложь родилась мгновенно. Оля мысленно оценила свой внешний вид, брендовые вещи, неброские и дорогие украшения. Как девица на выданье она вкладывала достаточно средств в культивируемый образ успешной москвички. Пора нацепить новую маску, утомленной жизнью ветреницы. Раз плюнуть! Томно закатила глаза, вздохнула, отсчитала еще полсекунды перед падением в пропасть.
— Никакой тайны нет. Работаю рекламным менеджером в крупном агентстве. Возвращаюсь со дня рождения одноклассницы. Все обычно.
— Ну не скажите! Обычно. Интересная у Вас работа, перенастраивать намерения, побуждать раскошелиться, когда совсем не хочется. Особый талант нужен.
Ольга смутилась. Если Антон сейчас начнет расспрашивать о тонкостях ремесла, она попадется на лжи. Надо срочно менять тему.
— Ну что Вы. Моя работа не стоит обсуждения. Ерунда, примитивные уловки, основанные на ассоциативных образах. На нереализованных в детстве желаниях. Расскажите лучше о себе…
Мужчина искренне рассмеялся. Лицо его осветил лучик солнца, и Ольга невольно зажмурилась, любуясь идеальной линией зубов.
— Ничего особенного, дорогая Олечка, возвращаюсь
Оля не могла отвести восхищенных глаз от собеседника.
— Признаюсь честно, мне не приходилось ранее общаться с реаниматологами.
Антон вновь улыбнулся, чуть снисходительно.
— Вам интересно, скольких бедолаг я вытащил из костлявых лап? Сколько отдал на откуп? Скажу так — мы с бледнолицей подругой заключили особый пакт — семьдесят на тридцать. Порой я его нарушаю, старуха терпит, зная, что когда — нибудь отыграется сполна. У нее много вариантов. Перечислять? Теракт, авиакатастрофа…
— Нет! Не надо!
— Оля, не стоит ее бояться, поверьте человеку, наиболее близкому. Мы с ней почти родственники.
— Простите. Наверное, я зря задала этот вопрос. Позвольте лишь один и закроем эту тему…
— Позвольте, я его угадаю, потому что его задают все, кто узнает мою профессию.
Мой ответ — нет. Я не верю в потусторонний мир. Мы живем здесь и сейчас. Люди — белковые существа, наш мозг материален, как и все тело, белок подлежит распаду на аминокислоты с выделением клеточной энергии. Пресловутые видения — лишь визуальные образы, возникающие вследствие последнего ее выброса. Мы становимся ничем, Олечка.
Полагаю, я разрушил Ваше романтическое видение неизбежного перехода в лучший мир. Живите сейчас, живите на полную катушку. Берите от жизни все, рвите зубами, подчинитесь инстинктам, вспомните закон, от которого нас отвлекает гуманизм, а именно — выживает сильнейший.
Оля застыла с открытым ртом, не находя слов. И это говорил врачеватель человеческих тел, апологет доброты и сострадания. Безусловно, смотря каждый день в глаза смерти, многие становятся законченными циниками. Больные теряют личностные качества, становясь сферой приложения таланта или навыков. Законы милосердия корректируются, теряют очертания, трансформируются в привычку….
— Уверен, что Вы сейчас обвиняете меня в безжалостности и цинизме. И правильно. Только так можно отыграть назад партию, ценой которой человеческая жизнь. Только так, жестко, холодно, сосредоточившись на фактах. Со смертью в поддавки не получается, и фору она не дает.
— Фору не дает? В каком смысле?
— В смысле, что переиграть ее не получается. Второй попытки не будет.
Ольга задумалась.
Вот незадача. Дурацкий совет психолога — решила понравиться мужчине, веди разговор в интересующую его область, не учел продолжения беседы на темы провокационные и философские.
Скорее всего, большинству обывателей интересна загадка смерти, стоит услышать о специализации собеседника.
Людям положено бояться неизвестности. Они часто интересуются, а мнение врача, пусть противоречащее собственному, не способно убить робкую надежду на дальнейшее житие — бытие. Скептические умозаключения о конечности сущего мало кого удивляют. Непоколебимую веру в чудо не отменят железобетонные факты материалистического мировидения эскулапов.