Эффект Фостера
Шрифт:
Сердце остановилось в моей груди, когда я заметила, как дернулся окровавленный краешек его губ, никто бы не заметил, но я знала Джефри слишком хорошо, могла понять его эмоции лучше других, он хотел улыбнуться.
Господи. Да это маленькое подергивание уголка его губ и можно было назвать полноценной довольной улыбкой. Но почему он улыбается?
– Что нашло? Твой выродок обесчестил мою дочь! – заорал отец, тяжело дыша. Его лицо так покраснело, что я всерьез опасалась за его здоровье. Его же удар хватит. – Он уже угрожал мне, но я не думал, что он решит свести личные счеты, используя мою Барбару. Но чего еще ожидать от ублюдка вроде него? Достойный сын своей мамаши!
– Ты подавишься своими гребаными словами! – взревел Фостер, бросаясь на моего отца, но Дэниел вовремя успел удержать сына.
Я пыталась распутать, словно узел, все, что сказал отец. Джефри угрожал ему свести личные счеты, используя меня. И это полный бред, ведь даже если на секунду предположить, что отец говорит правду, то какие личные счеты могут быть между Джефри и моим отцом?
Да и я никогда не поверю, что Джефри мог использовать меня. Я точно знала это, ведь он был со мной другим. Чутким, нежным и заботливым…
Каким не был никогда, ведь это совсем не в его характере.
О боже.
Вдруг он действительно просто добивался своего, вдруг хотел что-то получить от моего отца, используя меня? В моей голове было столько вопросов, что та едва не дымилась от перенапряжения.
Нет. Я не дам этому мимолетному сомнению завладеть моими мыслями.
Я взглянула на Джефри, ведь предыдущие его эмоции просто сбили меня с толку. Он продолжал смотреть на моего отца, однако теперь в его глазах была лишь ярость.
Я прикусила щеки изнутри, пытаясь утихомирить нарастающую во мне тревогу. Сердце в моей груди стучало так сильно, что я слышала его эхо в ушах.
– Какие личные счеты могут быть между тобой и моим сыном? – недоумевал Дэниел. Этим же вопросом задавалась и я.
Джефри улыбнулся, словно самый настоящий психопат, на его зубах была кровь от разбитой губы, но, казалось, он не чувствовал этого.
– Ты не знаешь, – утвердительно сказал он, не прекращая ухмыляться. Я не узнавала моего Фостера. Эту сторону его личности, я видела впервые, и это пугало меня. Я так легко обманулась этими чувствами, что совсем упустила то, что я совсем не знаю Джефри. Я слушала только то, что он говорит мне, а сказать можно что угодно. – А я думал, что друг посвятит тебя в это, ведь отчасти это касалось и тебя.
– О чем ты? – спросила я, не в силах терпеть это напряжение, повисшее в воздухе.
Его глаза обратились ко мне, на секунду мне показалось, что он позабыл, что я тоже была в этой комнате с ними. Он поджал истерзанные ударами губы, ярость в его глазах угасала, уступая место иным эмоциям – чувству вины, жалости и тому, что я никак не могла расшифровать.
– Не смей! – прошипел отец.
Джефри снова взглянул на него и самодовольно усмехнулся.
– Она должна знать, – пожал плечами он, а затем взглянул на меня. Его взгляд обжигал ненавистью, я понимала, что эта ненависть предназначалась только для моего папы, но Джефри потерял контроль и уже не мог сдерживать это. – Ты знала, что у твоего отца мог появиться еще один ребенок, это был бы твой братик или сестричка, – начал он, поглядывая в сторону моего папы.
– Заткнись, иначе клянусь, я… – зарычал отец, приближаясь к нам.
– Пусть он скажет, – раздался категоричный голос Дэниела. Он, кажется, так же как и я не понимал, что происходит, но очень сильно хотел дослушать своего сына.
Лицо Джефри побледнело, оно было безжизненным, холодным.
– Барбара, мы уходим, – снова подал голос отец, но я даже не слушала его, все мое внимание было на Джефри.
– Танцовщица клуба, с которой он изменял моей маме, забеременела? – догадалась я.
– Да. Она забеременела и хотела рассказать ему, попросила его встретиться за городом, чтобы не вызывать подозрений, ведь он так переживал, что твоя мама узнает о его романе на стороне, – усмехнулся Джефри, обращая взгляд на моего отца, а в следующее мгновение эта жестокая улыбка пропала с его лица, оставляя властвовать безжизненный холод. – Она была влюблена в него, этот роман был самым долгим в ее жизни, она думала, он оставит семью и уйдет к ней…
Мои глаза защипало от подступающих слез, я не могла вдохнуть, казалось кто-то просто сжал мое горло рукой и душил, никак не желая отпускать. Я боялась посмотреть на отца, потому что понимала: один взгляд, и я не смогу смотреть на него никогда. Я возненавижу его, я буду презирать его настолько, что никогда в жизни не заговорю с ним.
– Довольно, – обреченно выдал папа. Его голос эхом отдавался в моих ушах.
Довольно.
Довольно.
Довольно.
Джефри ухмыльнулся, все так же наблюдая за лицом моего отца.
– Она призналась ему, что беременна, понастроила в своей голове воздушных замков и думала, что они станут счастливой семейкой. Но он сказал ей сделать аборт, и, – он обратился к отцу, – Эванс, что еще там было? Что-то вроде: «Ты думала, я уйду от своей жены к обычной шлюхе?»
Нет.
Я видела всю ситуацию со стороны, видела эту танцовщицу потерявшую голову от любви, видела ее страдания, но упускала самое главное.
Джефри.
Откуда он все это знает? Фостер будто бы присутствовал при этом разговоре, но он не мог, если только…
Нет, нет, нет, пожалуйста.
– Этим же вечером она потеряла ребенка. Ей было плохо, и эта… кровь. Я просто не знал, что делать. Я сидел на полу в маленькой прихожей нашего дома рядом с ней и понятия не имел, как ей помочь. Мне тогда едва исполнилось тринадцать, но я ничего не знал о таких вещах, – словно в бреду рассказывал он. Глаза Джефри были стеклянными, он смотрел на моего отца, будто тот был прозрачным, Фостер ушел в свои воспоминания. – Я схватил ее телефон и позвонил твоему отцу, я рассказал ему все. Знаешь, что он сделал? Он повесил трубку.
Слезы стекали к подбородку и падали вниз, пропитывая футболку. Мне было так больно слышать это, и единственной моей мыслью было сбежать от них всех и остаться одной. Я не могла сдержать своих эмоций, громкий всхлип вырвался из моего горла, и это моментально привлекло его внимание. Джефри заскользил взглядом по моему лицу.
– Подруга Тианы Данкрафт, – прошептала я, охрипшим от слез голосом.
– Моя мама. Это была моя мама, Барбара. Твой отец монстр, который заслуживает самого страшного наказания.