Эффект Грэхема
Шрифт:
— Я даже настолько любезен, что позволяю тебе взять Мерседес.
— Мне не нужен твой жалкий Мерседес, богатенький мальчик.
— Круто. Тогда мы попросим эвакуаторщика вытащить твой джип из гаража и попросить отбуксировать его туда, пока ты будешь сидеть за рулем и притворяться, что рулишь.
— Пошел нахер.
Однако ситуация с джипом и правда проблема. Механик написал сегодня утром и сказал, что нужно менять коробку передач. Я понятия не имею, где наскребу денег, чтобы заплатить за это. У меня нет богатых родителей, которые оплачивали бы
Но, думаю, я не прочь позаимствовать их машины.
Наблюдая, как я кладу его ключи в карман, Шейн начинает смеяться.
— Убедись, что ты пресмыкаешься изо всех сил. Может быть, опустись на колени, — советует он. — Цыпочкам нравится, когда мы стоим на коленях.
Я закатываю глаза.
— Я иду туда не для того, чтобы лакомиться ею.
— Может, тебе стоит. Она горячая.
Он не ошибается. Но если я собираюсь проделать весь этот путь, чтобы увидеть Джиджи, то секс — не то, что мне нужно.
Все еще посмеиваясь, он хлопает меня по плечу, когда я подхожу к двери.
— Иди и заполучи ее, чемпион.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ДЖИДЖИ
Воспользуйся словами
Спустя три секунды после падения шайбы, я понимаю, что колледж Провиденса собирается убить нас.
Предполагалось, что это будет товарищеский матч. Да, он проходит на общих основаниях. Мы в полной экипировке, и в том же составе, в котором будем в течение действующего сезона. Но есть негласное правило, что на таких матчах ты не выкладываешься на сто процентов. Зачем рисковать получить травму ради игры, которая даже не засчитывается? Просто покажи толпе хорошее шоу. Всю выручку от продажи билетов получает благотворительный фонд по борьбе с детским раком, а в перерывах детей, чьи родители купили билеты по-дороже, катают по льду на маленьких санках. Это должно быть мило и забавно.
Вместо этого я буквально веду борьбу на выживание.
Девушки из Провиденса давят с ходу. Они проносятся мимо синей линии, как гиены. Наш вратарь Шеннон — труп. Вернее, она все еще жива, но ранена, и они чувствуют запах ее крови. Они стреляют по ней, пока наши защитники мчатся, пытаясь спасти ее.
Наконец, мой товарищ по команде выбрасывает шайбу из нашей зоны только для того, чтобы она остановилась из-за ледяной стружки. Блядь. Теперь борьба идет слева от наших ворот.
У нас остается пять минут до конца первого периода, а я вспотела, будто вышла из парной в спортзале.
Центровая соперников ухмыляется мне.
— Уже веселишься? — насмехается она.
— Это гребаная благотворительная игра, Бетани, — рычу я, готовясь пригибаться. — Успокой свои сиськи.
Она цокает себе под нос, пока судья становится на позицию.
— Давай, Грэхем. Ты всегда должна отыграть свою лучшую игру, независимо от обстоятельств.
Чушь собачья. Они пытаются что-то доказать. Что, я не знаю. Мы даже не извечные соперники, какими были Иствуд и Брайар. Это должен был быть афигенно веселый вечер. Они
Толпа кричит, когда Бетани выигрывает вбрасывание. Она отдает пас своему правому нападающему, которая пробивает и забивает.
И первая кровь достанется Провиденсу.
Только когда я возвращаюсь на скамейку, кусочки головоломки складываются вместе.
Ками смотрит на меня и шипит:
— Тренеры сборной США здесь.
Я замираю.
— Что? Серьезно?
— Ага, Нила только что услышала это от одного из судей.
Я поворачиваюсь к нашей подруге по команде Ниле за подтверждением, прежде чем понимаю, что она на льду борется за собственную жизнь. Провиденс жестко проходится по нам.
Тогда я ищу на трибунах Алана Мерфи, главного тренера сборной США. Это бесполезное занятие. Одна из моих любимых больных тем — сцены в фильмах, где огромная аудитория, тысячи людей на трибунах, и каким-то образом герою или героине удается встретиться взглядом с одним конкретным человеком, и вся толпа исчезает, когда они поддерживают этот очень целенаправленный зрительный контакт.
Ложь. Вы ничего здесь не увидете. Только море неразличимых лиц.
— Почему они здесь? — Я требую ответа.
— Я не знаю. Может быть, они связаны с благотворительностью?
Или, может быть, они здесь на разведке.
Дерьмо, а мы там играем как мусор.
Это знание разжигает огонь у меня под задницей. Эдли кричит, требуя смены, и я жду, пока мои товарищи по команде доберутся до бортов, прежде чем выпрыгнуть.
Мои коньки касаются льда как раз в тот момент, когда Уитни передает мне шайбу. У Провиденса своя смена. Это самый неподходящий момент для них, который дает мне прекрасную возможность сыграть. Несвоевременная смена может повлиять на ход хоккейного матча, и это первая ошибка другой команды с начала игры.
Я не теряю времени, извлекая выгоду из их ошибки и отрыва, который она мне обеспечивает. Воздух свистит у меня в ушах, когда я лечу к воротам соперника. Один защитник пытается поймать меня и не может. Я обыгрываю ее, затем обыгрываю ее партнера, отвожу руку назад и нанося удар.
Гол.
Я слышу оглушительный рев толпы. Громкий стук клюшек по доскам, знак одобрения моих товарищей по команде, эхом разносится по переполненной арене. Камила проносится мимо и шлепает меня по руке.
— Да, детка! — кричит она, затем у нас еще одна пересменка, и за дело берется второе звено.
Когда раздается сигнал об окончании первого периода, мы играем вничью 1-1.
Второй период проходит с такой же интенсивностью, как и первый. Это битва в обороне, оба нападения жестко пресекаются. Я несколько раз путалась за воротами Провиденса. Это мое нелюбимое место. Я меньше многих других игроков, из-за чего мне трудно выигрывать схватки за сеткой. У меня для этого не хватает плеч. Папа всегда высмеивает мои изящные плечи.
К счастью, я быстра, поэтому обычно могу выпутываться оттуда. Вместо того, чтобы сражаться, я пытаюсь отдать в упор пас Ками, но его перехватывают. Следующее, что я помню, мы снова преследуем их. Остаток третьего периода проходит в том же духе. Огромное давление. Высокие скорости.