Эфиопские хроники XVI-XVII веков
Шрифт:
И когда был он там, пришли к царю мужи злосоветные, немилосердные, невегласии, с гортанями, подобными открытым гробам, и с языками льстивыми (ср. Пс. 5, 10), с ядом змеиным за устами. И внушали они слова погибельные, худшие, нежели яд, говоря: “Вот возрос этот сын абетохуна Василида и стал силен. Лучше схватить его и поместить на амбу Гешен [308] как заведено для чад царских, чтобы не было волнений в области, смуты в стране”. И услышал царь этот злой совет и разгневался сердцем и переменился в лице. И сказал им слово ответное, говоря: “Да не исходят из уст ваших подобные речи, не повторяйте их отныне. Этот совет ваш зол и презрен перед богом и людьми. Разве, если придет сын к отцу, воздает он ему злом вместо добра? И одарит его проклятием вместо благословения?” (ср. Лук. 11, 11). И, сказав это, отпустил его с миром восвояси с дарами. Он же пошел, простившись с братом отца своего, царем, и вошел в вотчину свою. И пребывал там некоторое время.
308
На амбе Гешен под строжайшей охраной содержались все возможные претенденты на эфиопский престол. Происхождение этого обычая и его причины подробно разобраны в специальном докладе эфиопского ученого Таддесе Тамрата на IV Конгрессе эфиопских исследований в Риме [56].
Глава 4
И тогда отправился царь, чтобы идти походом в землю Дамот воевать галласов, называемых боран. И когда
309
“Краткая хроника” так сообщает о смерти Сарца Денгеля: “Вернемся же к прежнему повествованию о причине его смерти. На 34-й год царствования решил царь Сарца Денгель идти походом в землю великую Дамот, сиречь в область Гибе, и воевать боран. И пришли монахи, ведающие грядущее, и сказали: „О царь, не ходи в этот поход, ибо не хорошо это для тебя“. И сказал им царь: „Я пойду, и вот посланный, который ведет Серого, мула моего, и погоняет его сзади“. И сказали ему эти монахи: „Если пойдешь, то не ешь рыбы, придя к реке Галила“. И пошел царь по воле божией и воевал боран. И, придя к той реке, забыл он сказанное теми монахами, и поел рыбы, и заболел болезнью лихорадкой. И несли его на одре. И, возвращаясь, упокоился он в земле Шат в тот день, который упомянули мы прежде. И когда ходил походом царь Ацнаф Сагад [Второй] в землю Гибе, видело все войско ту реку, из которой съел государь Малак Сагад рыбу и заболел из-за нее в земле Шат, где и упокоился государь Малак Сагад. Видели тогда эту реку все люди. Место погребения государя Малак Сагада — остров Рема” [23, с. 336].
А то, что отставлен он был от похода в землю Дамот и не пошел с братом отца своего, царем Малак Сагадом, было по мудрости божьей и всеведению его. Если бы пошел он в поход, то не, миновать бы ему рук тогдашних князей, но ведал бог, что будет с ним впредь, и сохранил его от похода и удалил от них. Ибо так поступает он всегда со всеми избранниками своими, да возвеличится имя его.
И тогда старейшины народа и вельможи царства держали совет в пути, когда возвращались, неся тело господина своего царя, говоря: “Свяжем сына абетохуна Василида и сына абетохуна Лесана Крестоса [310] , чтобы было единодушно все войско”. И когда закончили они совет, послали Аминадава и Аклиля, дружинников раса Афанасия, с войском многим и с 25 стрельцами. Перейдя реку Абай, собрали еще многое войско ратное, неисчислимое, из Жан Мэлят и Дэб Мэлят [311] и из всех областей Годжама. И, придя, Аминадав и Аклиль нашли его в Абара, вотчине отца его, которую сделал он местом своего пребывания. А с Аминадавом была у него ранее распря из-за одной земли, называемой Церма, Аклиль же был предан расу Афанасию. И когда прибыли они к царскому сыну Сисиннию, прекрасному деяниями и радостному ликом, то, остановившись вне укрепления, послали к нему посланцев мира и слово привета и сказали ему: “Приказал нам царь, и есть у нас слово, чтобы сказать тебе”. И он ответил на их слова слово доброе и сказал:
310
Имеется в виду За-Денгель.
311
Жан Мэлят и Дэб Мэлят — названия царских полков.
“Придите и скажите мне, как вам приказано”. И перед их приходом приказал он в простоте сердечной приготовить угощение и напитки для гостей, исполненных коварства и лукавых сердцем, ибо то был день воскресения, когда радуются все христиане [312] .
Аминадав же и Аклиль со всем их большим воинством, выслушав ответ, гласивший: “Войдите же”, устрашились и отказались войти, ибо дом его и крепость были построены на амбе. И расположились они неподалеку от этой амбы и провели там этот день до вечера. А когда стемнело, во время сна пришел к нему один человек, по имени Хадаро, из племени шэме, родственного матери его, государыне Хамальмаль, и рассказал ему о случившемся: умер царь Малак Сагад, а Аминадав и Аклиль пришли, чтобы схватить его. И, услышав это, сын царский, юноша мужественный и благомысленный, вышел другой дорогой и пошел к Абаю и скрылся там. Аминадав же и Аклиль возвратились и пошли своей дорогой, не найдя его. А те, которые пришли с ними, рассеялись и вернулись в свои местности.
312
Пасха была тогда 6 апреля 1697 г.
А этот царевич, мудрый Сисинний, повернул от Абая и вошел в Дабра Дима, дабы найти там убежище. И когда он был там, пришел авва Тигрэ из стана Курбан [313] и рассказал, что связали узами крепкими абетохуна За-Денгеля, сына брата отца его, которому полагалось царство. И еще рассказал этот авва Тигрэ, что превосходит стенание и плач по абетохуну За-Денгелю стенание и плач по покойному царю Малак Сагаду и домочадцы абетохуна За-Денгеля плачут рыданиями великими и слезами горькими, и еще сказал он, что пришли люди схватить его. И, услышав это, воротился он и пошел к матери своей. И когда был он у матери, донесли ему, сказав: “Пришли [люди] воевать с тобой”. И он пошел к Абаю со своими дружинниками. И у этой реки утешали его дружинники, говоря: “Не печалься, господин наш, это пройдет в свое время”. И сам он вверил и полагался на бога пречестного и всевышнего. Не трепетал он и не страшился ничьих угроз, да будет что будет, ибо бог укреплял его всегда.
313
Курбан — приближенный полк царя Сарца Денгеля. Во время сезона дождей, когда эфиопские цари уходили “на место зимнего пребывания своего”, они обычно распускали по домам большую часть своего войска. Однако некоторые полки (или один полк) они оставляли при себе, чтобы всегда иметь под рукой определенный контингент воинов. Такие приближенные полки (а название Курбан и буквально означает “приближенные”) иногда начинали играть немаловажную роль в политике, особенно в смутное время междуцарствия.
Глава 5
И когда был он в столь бедственном положении, пришли галласы, чтобы воевать Валака. И, придя к амбе, называемой Цэджа Зар близ Абая, увидел он галласов, и галласы увидели, что там человек, и воззвали громким голосом, говоря: “Кто это?”. И узнал его один из них и сказал: “Это абетохун Сисинний, сын абетохуна Василида, которого ты знал”. И когда узнали его галласы, побежали они и пришли туда, где был царский сын, к реке, называемой Садай, и бросились ему в ноги пали ниц в знак любви, целуя пальцы ног его и выражая всякую покорность. А имя этим галласам — буко [314] из племени коно.
314
Буко принадлежали к племенному объединению боран.
И когда он был с этими галласами, услышал весть о том, что разыскивает его рьяно войско ратное, чтобы схватить и заточить. Пошел он с этими галласами на гору, называемую Куаат, и пробыл там немногое время. Оттуда он перешел
Глава 6
А затем пошел он в обитель отца нашего Такла Хайманота, в Дабра Либанос, главу монастырей [315] . И приняли его монахи прекрасным приемом и возлюбили весьма, как отец любит сына и мать любит дочь. Ибо они были люди завета и клятвы с царями, отцами его, которые царствовали перед ним, от начала царствования Иекуно Амлака и доныне из поколения в поколение [316] . А глава монастыря, отец обители авва Авраам [317] , возлюбил его сугубо любовью духовной, а не тленной любовью телесной. И был он там немногое время. И потом держали совет монахи монастыря и обители с настоятелем своим аввой Авраамом о заключении союза с царем Иаковом, сыном царя Малак Сагада, и с расом Афанасием, который в это время был правителем царства [318] , и с абетохуном Бээла Крестосом [319] , и со всеми людьми стана [320] . И, завершив совет, возвестили ему, говоря: “Заключи союз с царем Иаковом и присными его”. И сказал он им слово ответное, говоря: “Если дадут мне вотчину отцов моих, хорошо, пусть будет по слову вашему, как вы сказали. А когда согласился он, получили они согласие и от раса Афанасия и договорились, чтобы отдали ему и не отбирали всю вотчину отца его. И тогда отец честной авва Авраам и присные его привезли его и доставили к тому, и был заключен союз между ним и расом Афанасием. Но рас Афанасий принял его приемом средним, не презрел, как прочих, но и не почтил, как подобает чадам царским. Лучше приняли его старшие дружинники [321] от мала до велика: они дали ему в дар коров тучных и вина. А речь раса Афанасия не была правдива, не попомнил он сказанного, переменил решение, обманул и не дал вотчины отца его, и не вернул ни одной земли из его земель. И зимовал он с ним в земле Сарка.
315
Дабра-Либаносская монашеская конгрегация была основана в XIII в. св. Такла Хайманотом. Отношения ее с царской властью в Эфиопии бывали весьма сложными и острыми в-XIII—XIV вв. (подробнее об этом см. [16, с. 153—199]). В XVI в., однако, эта конгрегация нашла общий язык с царской властью и стала привилегированной, заняв доминирующее положение среди эфиопских монастырей.
316
Имеется в виду церковный миф о том, что династический переворот 1270 г., когда на престол взошла “Соломонова династия” в лице Иекуно Амлака, был осуществлен при помощи св. Такла Хайманота, основателя Дабра-Либаносского монастыря. Этот миф был изложен в особом трактате “Богатство царей”, опубликованном и разобранном Б. А. Тураевым [8].
317
Авраам был тогда настоятелем Дабра-Либаносского монастыря.
318
Рас Афанасий, женатый на вейзаро Валата Гиоргис, дочери царя Сарца Денгеля и сводной сестре Иакова, практически был регентом при малолетнем царе Иакове и жил в его резиденции Кога.
319
Абетохун Бээла Крестос при Иакове был наместником Валака.
320
Подобно двору всякого феодального короля, эфиопский стан царский состоял, помимо личных слуг царя, из его советников и военачальников, т. е. курии, с мнением которой царь обычно считался. Однако в период междуцарствия прежнее единство курии довольно быстро уступало место феодальным раздорам, борьбе за власть и усобице. С приходом к власти нового царя обычно менялся я, состав его стана.
321
Эфиопские цари, как и все эфиопские феодалы, всегда были окружены своими личными воинами, которые по традиции назывались дружинниками. Однако и в воинской среде дружинные отношения уже давно уступили место отношениям вассалитета, что выражалось и в способах вознаграждения воинов за службу. Они теперь уже не кормились с господского стола и хозяйственно были вполне обособлены. Рядовые воины получали за службу наделы из коллективной и наследственной земельной собственности полков, которые они обрабатывали собственным трудом и трудом своих домочадцев, а “старшие дружинники” получали во временное владение земли с крестьянами, с которых они взимали подати и повинности. То обстоятельство, что рядовой воин в результате личной храбрости и военного счастья мог возвыситься до положения военачальника-феодала, дела не меняло: феодальные отношения в XVI—XVII вв. стали вполне господствующими и в воинской среде.
Глава 7
И когда был он там, восстали на раса Афанасия люди завистливые, злосоветные, наученные диаволом учению злому. И сотворили они речь лживую, которой не было в сердце его, сказав: “Если попустим мы расу Афанасию, чтобы был с ним сын абетохуна Василида, то воцарит он его. И если воцарит он его, то будем мы посрамлены, а он возвеличится меж нами”. И потому замыслили они коварство и обратились к нему как бы” с добрым советом, говоря: “Свяжи его, и да не ускользнет он от тебя. Если же ускользнет, то будет у тебя вражда с царем Иаковом”. И, услышав их речь, сказал им рас Афанасий слово ответное, говоря: “Разве не клялся я наставнику Дабра-Либаносскому в том, что не причиню ему никакого вреда?”. И раз он не принял их совета и не послушал их речи, задумали они другое: “Поставим мы абетохуна За-Денгеля, потому что он [322] поставит абетохуна Сисинния”. И когда разнесся этот слух и узнали о нем во всей области, стало известно это юному царевичу и обратился он к расу Афанасию, говоря: “Отпусти меня, и пойду я, ибо прислала ко мне мать моя, говоря:
322
Т. е. рас Афанасий.
„Вот болею я, приходи скорей и не медли“”. А мать царского сына не болела и не посылала к нему, но измыслил он это по наущению святого духа, чтобы уйти из стана раса Афанасия и: ускользнуть из рук врагов, которые задумали заточить его. И рас Афанасий не уразумел сугубого, отослал его спокойно, без всяких опасений. Из-за разлуки с ним плакали рас Афанасий и вейзаро Валата Гиоргис. Таковы были благодеяния, ему оказанные с тех пор, как сделал их союзниками наставник Дабра Либаносский, пока не разлучились они и не ушел он от них по мудрости бога, славного именем и высокого поминовением.