Эфиопские хроники XVI-XVII веков
Шрифт:
И после того пошел он и прибыл в страну, именуемую Бэле. И в день его прибытия пришли туда многие купцы со Звая, с многими товарами. И тамошние люди, увидев тех купцов, подумали, что пришли галласы воевать страну, и сказали царскому сыну, говоря: “Пришло много галласов”. И, услышав это, он сел на коня и отправился в путь со своими присными. И, прибыв к ним, понял, что они купцы, а не войско ратное. И потому не покарал их смертью, но взял у них все и не оставил им ничего, и сделал, что хотел.
А потом изменили ему люди Магаза, и он привел туда много галласов, называемых туламо [343] , чтобы воевать их. И люди Магаза, увидев большую рать, испугались весьма, признали его и подчинились ему. Галласов же, которые пришли ему на помощь, он отослал восвояси. И вернулись галласы, ропща, ибо не захватили добычи и не убили [врагов], как помышляли в сердце своем [344] . А сей сын царский остался с людьми Шоа, и затем пошел в Дабра Либанос и пребывал там в одной земле, называемой Ацка. И был тогда там голод великий, и нечего было есть; имелась лишь одна дойная корова, и молоко ее по утрам пил царевич, а по вечерам пил Касо.
343
Туламо —
344
Недовольство галласов, вынужденных возвращаться, не убив никого, понятно, так как одной из главных целей подобных военных набегов галлаской молодежи было именно убийство врагов. Это традиционно повышало их социальный статус. Бахрей, описывая этот обычай, дает чересчур материальное и наивное объяснение: “...галласы, когда их обрезают в одно время, берут себе имя, как мы говорили в начале четвертой главы, и идут войной на ту страну, которую не воевали прежние [луба]. Если убивают они человека или большого зверя, то выбривают себе всю голову, оставляя лишь немного волос на макушке. А не убившие не бреют, так что мучаются от вшей. И потому стремятся они убивать нас” (см. “История галласов”, гл. 15).
Глава 17
И когда он пребывал там в великом несчастье и большой-печали, пришел к нему брат его и сын матери его, по имени Малька Крестос, о чьих деяниях и подвигах упоминали мы во второй главе [345] . Но на этот раз пришел он не со злом, а с любовью и доброжелательством, ибо нрав человеческий есть смещение от добра и от зла. А причина его прихода была в том, чтобы тот заключил союз с расом Афанасием и с абетохуном Бээла Крестосом. А все управление государством было тогда в руках раса Афанасия. Царь же Иаков в то время был младенцем, не понимающим добра и зла, и жил по обычаю детскому. И когда поведал Малька Крестос о союзе царскому сыну, тот сказал ему в ответ: “Хорошо”. А сказал он “хорошо” не потому, что желал союза, и не для того, чтобы ввести в заблуждение Курбан, но потому, что понимал он, как утомились его дружинники от битв, и от скитаний, и от великого голода. И потому опасался он, как бы не ушли они к другому, оставив его одного. Прежде чем согласиться на союз, с которым пришел Малька Крестос, сказал он своим дружинникам: “Дайте совет: если дадут мне вотчину моего отца, заключить ли мне тогда союз с расом Афанасием, и с абетохуном Бээла Крестосом, и со всеми вельможами царства?”. И сказали они ему слово ответное: “Заключай союз, если дадут тебе вотчину отца твоего. Если же схватят тебя, мы умрем с тобою и не покинем тебя, как не станем мы подобны галласам, разрезав шнурок на шеях своих, повязанный нам в знак христианства!” [346] . И поклялись они в том великой клятвой и целовали в том крест у священников многих. А царский сын, хоть и знал, что не дадут ему Курбан вотчины отцовской, согласился на союз.
345
Эта часть второй главы, на которую ссылается здесь дееписатель Сисинния, утеряна.
346
Имеется в виду матаб — шнурок, который христиане в Эфиопии носят на шее в знак своей принадлежности к этой религии. Ссылка на галласов объясняется тем, что они в то время были язычниками.
И тогда поднялся он из Ацка и пошел к Валака, и встретился с абетохуном Бээла Крестосом в земле Дара. И там заключили они союзный договор, что дадут ему всю вотчину отца его в Годжаме вместе со страной Шоа; если же не дадут, то нанесут ему обиду, и тогда будет с ним абетохун Бээла Крестос. И так завершили оба союзный договор клятвой крепкой. И возвратился царский сын Сисинний из земли Дара в Шоа и зимовал в Магазе. А абетохун Бээла Крестос вернулся в Годжам с одним человеком, дружинником царского сына. И рассказал о союзном договоре расу Афанасию и всем вельможам царства, что, мол, договорились и порешили дать ему всю вотчину отца его вместе с Шоа. А в то время как раз была пора пала. [И потому царский сын оговаривал]: “Во всей моей вотчине пусть сделает пал мой дружинник Сэно. А после пала пусть все остается в руках [прежних владельцев], пока я не приду; он же сделает и новые назначения в моей вотчине”. И передал им все, что сказал ему царский сын. И, услышав это, все князья того времени и войско царя Иакова согласились и целовали [в том] крест у священников многих. А Сэно, посланник царского сына Сисинния, отправился из стана Курбан в Годжам, где находился рас Афанасий. И нашел он абетохуна За-Денгеля, раса Афанасия и вейзаро Валата Гиоргис в одном доме и сказал им: “Все вельможи царства и старейшины народа заключили союзный договор и целовали крест у священников: что скажете вы?”. И рас Афанасий сначала тоже целовал крест, но абетохун За-Денгель не согласился и не захотел отдавать ему страну Шоа и сказал: “Разве царствуют два царя?”. И, услышав такие слова, рас Афанасий отказался от союза и сказал: “Не только не дам ему земли Шоа, но и не верну ему вотчины отца его. Зачем одному человеку давать землю, где живут 60 всадников? Если он хочет, пусть приходит; если же откажется, то бог нас рассудит” [347] .
347
По эфиопской феодальной фразеологии выражение “пусть бог нас рассудит” означает угрозу и открытое объявление войны.
И после этого все Курбан, которые соглашались, отказались от союзного договора и сказали: “Если бы дали ему землю Шоа, воцарился бы он над нами и все перешли бы к нему”. Этот совет подобен совету Каиафы-первосвященника, который советовал иудеям, говоря о спасителе: “Лучше убьем одного человека, нежели чтобы весь народ погиб. Если оставим его так, весь мир последует за ним, — и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом”. Сие же он сказал не от себя, но, будучи в то время первосвященником, предсказал (ср. Иоан. 11, 47—51). И предсказание это исполнилось над ними. И убили спасителя, и воскрес он на третий день. Но они не достигли желаемого, и не исполнилась надежда их.
Возвратимся же и вернемся к повествованию, которое мы оставили, ибо отвлекли нас рассуждения. Итак, зимовал этот юноша спокойный и бдительный в земле Магаз, когда услышал, что они задумали и что отказали абетохуну Бээла Крестосу в союзе; поднялся он из этой области, где зимовал, и пошел в Амхару с войском многим. И многие галласы из племени бартума [348] были тогда с ним. И когда он прибыл в землю Амхара, разорил все города и области и все амбы в этой стране. И землю Валака он разорил так же. И в то время встретил он в земле Амхары, называемой Дафаса, тех, с кем был разлучен шесть лет: жену свою Вальд Сааля, по имени царскому Сэлтан Могаса [349] , и сына, абетохуна Канафере Крестоса, и дочерей своих, вейзаро Малакотавит и вейзаро Галилавит [350] . А вейзаро Вангелявит была тогда в руках Курбан вместе с матерью его, государыней Хамальмаль, и страдали они от голода и жажды. И взял он их с собой и пребывал в Марха Бете.
348
Бартума (у Бахрея — барайтума) — одно из двух крупнейших племенных объединений галласов: бартума и боран.
349
Царское имя царицы обычно соответствовало царскому имени ее супруга. Так, жена царя Ацнаф Сагада (Клавдия) именовалась Ацнаф Могаса, жена Адмас Сагада (Мины) — Адмас Могаса, жена Малак Сагада (Сарца Денгеля) — Малак Могаса, а жена Сэлтан Сагада (Сисинния) — соответственно Сэлтан Могаса.
350
Имена Малакотавит и Галилавит буквально означают “божественная” и “галилейская”.
Глава 18
И когда он там находился, пришел к нему Фарис из страны Гэше с 800 мужами, вооруженными щитами и копьями, говоря: “Если удастся мне, то предам я [его], если же не удастся, спасусь я многочисленностью своей”. А царский сын знал, что в сердце Фариса таится злой умысел. И было тогда у царского сына всего 200 воинов. И когда прибыл Фарис и встретился с ним, ввел он всех родичей своих и всю знать страны в шатер, в котором был царский сын. И стал он вести с ними беседу и расспрашивать их о порядках страны и обычаях области. А дружинники его были готовы к хитрости, ибо заранее знали [о ней] от своего господина. Фарис же выжидал время для предательства, но царский сын опередил его и мигнул, чтобы схватили Фариса. И вскочили они, и схватили его, и связали. А бывшие в этом шатре знать и родичи Фариса не могли выйти и встать с мест, на которых сидели, ибо вскочил царский сын Сисинний, выхватил небольшой нож, который висел у него на поясе, и сказал в сердцах: “Если кто встанет с седалища, я убью его моим ножом и покараю своей рукой!”. И сидели они в страхе великом. А дружинников Фариса связали дружинники царского сына и все отобрали, что было у них в руках, ничего не оставив. И затем, заключив Фариса в оковы крепкие, пошел он в Шоа, и, оставив там Фариса, пошел в Манзех, а эта страна была родиной Фариса и была землей, подвластной ему. И, прибыв туда, разграбил и угнал все, что было в этой стране, и обрел много скота. Окреп он снова и усилился, и стал, как прежде.
И спустя несколько дней услышал он весть о том, что пришел абетохун Бээла Крестос из Годжама в Валака, чтобы охранять страну, ибо отклонился он немного от клятвы союзной. И, прибыв в землю Валака, остановился у амбы Гешен. А сей юноша из юношей и могучий из могучих поднялся из Дабра Либаноса и пошел на абетохуна Бээла Крестоса с большим числом галласов из бартума (а не боран). И, прибыв туда, расположился напротив амбы и сделал свое местопребывание там. И разорил затем всю землю Валака. И амбу, которая была в этой стране, по имени Дагомеш, разрушил и разорил. А абетохуна Бээла Крестоса он оставил на той амбе.
И он ушел, и вернулся в Дабра Либанос, и пребывал в стране, называемой Дараманзо. А абетохун Бээла Крестос спустился с амбы и пошел в Годжам. А царский сын тогда, будучи в Дараманзо, назначил своего дружинника Юлия над всей землей Ифат. И пошел Юлий и вошел в землю, куда был назначен, и пребывал в одной стране, называемой Гафагаф на тамошней амбе крепкой. И когда он был там, пришли все люди страны с цевами, называемыми Хафро Айгеба, и с мусульманами Качено и окружили Юлия. А царский сын Сисинний, когда дошла до него весть о том, что окружили тамошние люди его дружинника Юлия, поднялся и пошел к ним, и рассеял их, как прах рассеивается ветром, и избавил Юлия от рук их, и разорил всю их страну, и разрушил их амбы числом около 40, и сжег огнем все дома этих беззаконников. И, сотворив все это, возвратился с победой в могуществе великом.
А в то время Фарис бежал из заточения и ушел в свою страну. Царский же сын, вернувшись из Ифата, пошел в Сармат и избрал для зимовки землю по имени Магаз, и зимовал там. И тогда родился у него прекрасный видом и радостный ликом абетохун Василид от жены его, Сэлтан Могаса, прекрасной нравом, блюдущей закон и облаченной в одеяние святости и чистоты.
Глава 19
И царский сын Сисинний после зимовки в земле Магаз под-лялся в месяце пагумене [351] и пошел в землю Эннарья, собрав многое войско ратное: с ним тогда были и галласы меча из племени боран, всадники и пешие в несметном числе. И, призыв, расположился станом царский сын на краю рва Эннарьи и воевал три дня. А на четвертый день вошел ночью и отворил этот город, и убил наместника его, по имени Гуамчо; и взял из рук убившего Гуамчо его обручье — знак должности и меч, украшенный золотом. Убитым же в ту ночь вместе с Гуамчо мужчинам и женщинам, юношам и старцам, отрокам и младенцам нет числа.
351
В начале сентября.