Его Величество Авианосец
Шрифт:
– Он! – подполковник и доктор одновременно и весьма невежливо указали друг на друга прямо пальцем.
Генерал зарычал:
– Бросьте мне ваши чёртовы субординационные и «вежливые» игры! Мне нужно знать!
– Ну, тогда скажу так. – слово взял, покивав головой, Мангеймер, – Додумался подполковник. А сформулировал угрозу, высказав в конкретной форме, я.
– Так-то лучше, доктор. Собственно, я так и полагал. Подполковник Дорохов. Два дня гаупвахты за «придерживание» важнейшей информации. Затем – медаль Конгресса, повышение, персональная пенсия, льготы при выходе в запас, и всё такое прочее, что положено спасителю пятидесяти
А пока – в карцер. Я распоряжусь, чтоб полковник Саймон там всё приготовил для того, чтоб вы пережили форсажный режим. Всё, идите.
– Есть два дня гаупвахты, сэр.
Дорохов, встав, переглянулся с доктором. Тот тоже поднялся на ноги:
– Знаете что, господин генерал, сэр… Если вы не возражаете, я тоже посижу в карцере. С подполковником. Это будет мне, так сказать, справедливым наказанием. За тупость и предвзятость. Я бы и всё своё чёртово «научное подразделение» туда с собой захватил, но, боюсь, вы этого не одобрите.
– Да уж… Ладно, чёрт с вами. – генерал сжал губы и сопел так, что, казалось, трепещет портрет Президента Содружества на противоположной от карты стене, – Идите, сидите. У меня и без вас, детективов доморощенных, забот хватает.
Отделение Билла из ангара бегом отправилось в казарму, где всем пришлось раздеться до белья, быстро нацепить противоперегрузочные костюмы, кислородные маски, и буквально попадать по кроватям. Лейтенант лёг, только убедившись, что все лежат и помалкивают. Сердитое моргание, сопение, и укоризненные взгляды за попытки возразить, или оспорить его приказ, он явно не посчитал.
Ожили маршевые двигатели – все отсеки заполнило басовитое гудение на пределе слышимости. Биллу казалось, что от сверхнизких вибраций развалятся двухъярусные койки, и рухнет подволок. Однако завывание перешло в рёв, ужасающий, словно «Рональда Рейгана» засунули в чудовищную Ниагару подлинно космических масштабов, вой, а затем и надсадный комариный писк… А ничего с ними не случилось – старину «Рональда» крепко сработали на стапелях Ньюхевена. И он отлично выдержал экстремальный режим старта. Когда содрогание корпуса почти прекратилось, лейтенант, вынув загубник, проорал:
– Никому не вставать, и маски не снимать ещё пять часов! – после чего сунул назад в рот и свой кислородный прибор.
Билл подумал, что, в принципе, разумно. Резервуар с аварийным запасом кислорода находится под каждой койкой, а лежать и нихренанеделать – заветная мечта каждого десантника. Лишь бы денежки шли.
Так они и лежали.
Он пробовал, было, уснуть, но ничего не вышло. Переглядывание с Пауэллом и Юнусовым тоже оказалось неинтересным. Пришлось сунуть в уши наушники, и включить аудиокнигу. Билл предпочитал на ночь самые обычные сказки братьев Гримм. Не то, чтоб они успокаивали, но… Очаровательный древний наив и простота изложения позволяли легко отключиться от действительности.
В которой имелась до дрожи пугающая вещь: пережить взрыв сверхновой не удавалось ещё никому. Ну, по крайней мере, оставаясь в пределах системы. Из которой сейчас старина Авианосец уносил их задницы с максимально возможным ускорением. (Спасибо гравикомпенсаторам!)
Разбудил его могучий удар, от которого он вылетел бы с чёртовой койки, если б не страховочные ремни – похоже, гравитаторы оказались или не в состоянии справиться с авральным ускорением, или получили повреждения! Да точно: он понял, что тело потеряло вес, и пытается всплыть к потолку!
В казарме слышались крики, стоны и вопли получивших удары и травмы от страховочных ремней, но свет ещё горел, и воздух, судя по всему, имелся. Перекрыл шум и гул от нестройной ругани включившийся динамик системы аварийного оповещения:
– Внимание в отсеках! Смотреть и слушать! При обнаружении утечек воздуха, или любых других неисправностей жизнеобеспечивающих систем – докладывать на мостик немедленно! Ситуация на настоящий момент такова: нас догнало облако плазмы, в которую превратилась покинутая нами система, и поддала, если мне позволительно так выразиться, коленом под зад старине Авианосцу. И ожидается ещё и бомбардировка осколками рассыпавшихся планет. Маршевые двигатели полностью выведены из строя, часть кормы просто сгорела, сплавилась. Но жилые отсеки не пострадали. Во всяком случае… – сообщение оказалось прервано новым ударом. Билл почувствовал, как «Рональд Рейган» начал вращаться вокруг своей оси.
Плохо. Теперь бомбардировке осколками окажутся подставлены не движки с цистернами топлива, а и жилые отсеки в сердце корабля, хоть и упрятанные под многометровой толщей бустеров и крюйт-камер. Но всё равно – если осколки окажутся достаточно крупными, и их скорость будет высокой… Тьфу-тьфу!
Генерал снова заговорил по трансляции после паузы, явно обращаясь в сторону:
– Что? Двадцать процентов? Понятно. Пошлите дежурную бригаду. – и, уже к микрофону, – Внимание: поправка. Часть бортового борделя, склад обмундирования, госпиталь и… э-э… стрип-бар на восемьдесят втором уровне частично разрушены. Потери личного состава борделя – до двадцати процентов. (Билл чуть не завопил: проклятье! Не дай Бог – погибла Стелла! Да и вообще – жалко девочек!) Прошу выживших в остальных отсеках не разводить неоправданную панику и оставаться на местах. Повторяю, мать вашу: на местах! Не осложняйте жизнь профессиональным ремонтникам и инженерам! Пользуйтесь индивидуальными дыхательными приборами, и не мешайте работе спасателей.
Это всё.
Щелчок сказал бойцам, что передача окончена, и теперь им остаётся только ждать, «не разводить панику», и «не мешать».
Билл и пара самых озабоченных попробовали было переговариваться, на что лейтенант, сам отстегнувшийся, и сейчас плавающий вдоль коек, осматривая тех, кто стонал, отреагировал немедленно:
– Замолчать! Виновных накажу, как нарушивших боевой Приказ! Дышать через приборы, и не отвлекаться! Новый удар осколком может случиться в любой момент!
Билл нехотя засунул загубник обратно в рот, про себя сердито думая, что мальчишка, чтоб ему пусто было, прав на все сто. Удар может случиться в любой момент!
К счастью, серьёзно пострадавших не нашлось, и пара таблеток анастатина сняла боль и спазмы у тех, кому ремни врезались в живот и пах. Лейтенант тоже лёг.
Так они и лежали, переглядываясь иногда, и сжимая кулаки в бессильной ярости ещё пять часов. Когда гравитация вернулась, и генерал объявил, что «основные повреждения устранены, и опасаться новых повреждений не надо… С вероятностью в девяносто девять и восемь десятых процента». Жёлчь в тоне последнего утверждения сказала Биллу, что заверение поступило от лаборатории прогнозирования. А к доктору Нарендра Поди, её руководителю, генерал относился, по слухам, весьма… Ортогонально.