Его заложница
Шрифт:
Глаза брата чернеют, но внешне он вполне спокоен. Всегда завидовал его выдержке.
— Успокойся! — хватается за мою руку, пытаясь оторвать от себя. Отпускаю, разжимая ладонь. Мирон встает с кресла и прохаживается по кабинету. — Я полагаю, ты проработал все варианты? — холодно спрашивает он.
— Да. Бескровный выход только такой. Павлов слишком любит деньги.
— Думаешь, продаст дочь? — брат удивленно выгибает бровь.
— Думаю, да, надо просто грамотно скормить. Но и план «б» держать
— А девочка того стоит? — интересуется брат.
— Я бы на твоём месте не провоцировал меня. Держусь из последних сил… — проговариваю сквозь зубы. На задушевные беседы и расшаркивания у меня нет ни терпения, ни времени. Мой зверь стал совершенно неуправляем без кошки. Она его выдрессировала. Брат молчит, задумчиво взвешивая все «за» и «против». А у меня нет времени на его стратегии.
Встаю с места и подхожу к Мирону, останавливаясь возле окна.
— В нашей компании есть моя весомая доля. Так?
— Так, — кивает брат.
— Так вот, отдай мне ее этим гребаный заводом! — срываюсь на псих. Мирон отходит от окна и спокойно идет к своему столу. А меня бесит его спокойствие и рассудительность. Я задыхаюсь. Сжимаю кулаки, пытаясь не сорваться. Брат садится за стол, набирает чей-то номер и ждет ответа, смотря мне в глаза.
— Все документы мне по «Спецстали» и юристов. Немедленно! — сбрасывает звонок, и меня немного отпускает. Киваю в знак благодарности. — Дорогая женщина, — усмехается. — Ничего отдавать мне не нужно. Это наша компания и наши убытки. Но поздравлять Павлова с праздниками не буду, — ухмыляется гад.
— Нет, мы берем в семью только Сашу, без папочки.
— Слава богу, — наигранно выдыхает и смеется.
И вот я здесь, в родном доме моей женщины и одновременно в логове врага. У судьбы циничное чувство юмора. Со мной только бумаги на завод, все оружие пришлось скинуть. Чувствую себя голым, несмотря на то, что за воротами стоят три машины, вооруженные до зубов. Я отсюда выйду либо с Сашей, либо мертвым. Терять мне нечего, и это будоражит. Зверь внутри беснуется, предвкушая бойню, кровь кипит, адреналин зашкаливает, сердце заходится аритмией.
Прохожу мимо гостиной Павловых и улавливаю тонкий запах моей девочки. Глубоко вдыхаю, на секунды прикрывая глаза. Да, моя кошка рядом.
Мне в затылок дышит преданный пес Павлова. Раздражает. Я могу убить его с разворота, воткнув в глотку шариковую ручку, тот даже не успеет среагировать. Но, кроме пустой смерти, это ничего не даст. Здесь, в конце концов, неповинные женщины – мать и бабушка Саши.
— Сидеть! — командую своему зверю.
Дверь в кабинет Павлова открыта, из него вылетает наш несостоявшийся женишок, провожая меня ошарашенными глазами. Оскаливаюсь на него, и шавка поджимает хвост.
Павлов сидит за столом, попивая коньяк, на вид расслаблен, но его напряжением пропитан воздух. Взгляд тяжёлый, ненавистный. У нас это взаимно, я тоже не излучаю доброжелательность.
Его пес-охранник встает возле двери, не спуская с меня глаз. Ссыт наш «папочка», знает, какой я отморозок.
— Доброго дня, господин Павлов, — ерничаю, ухмыляясь, и сажусь в кресло для посетителя. Вынимаю сигарету, прикуриваю. Затягиваюсь, смотря в глаза Павлову, глотая его ярость.
— В моем кабинете не курят, — выдает он низким голосом.
— Переживешь, дорогой мой будущий тесть, — издеваюсь. В родственники мы никогда друг друга не запишем. Пусть скажет спасибо, что горло ему не перерезал за покушение на Мирона.
Павлов начинает смеяться. Долго так, заливисто, надрывая горло. Больше похоже на истерику. Курю, пуская кольца дыма, и жду, когда его отпустит. Закашливается, запивая коньяком.
— Шутник, значит. Даже хорошо, что уйдёшь на тот свет на позитиве, — уже угрожающе произносит он.
— Все мы там будем. Ты бы отпустил мальчика, — киваю на охранника. — Семейные дела как-никак обсуждаем.
— А ты, щенок, не указывай мне, что делать в моем доме. Ты мне, падаль Вертинская, за все ответишь: и за ваши рейдерские захваты, и за дочь, и еще спишу на тебя парочку своих грехов – с трупа никто не спросит, — агрессивно рычит Павлов. Сжимаю челюсть, пытаясь дышать ровно.
«Сидеть, я сказал!» — внутренне рычу зверю.
Я могу без труда снять сейчас охранника и впечатать Павлова мордой в стол. Позже, конечно, начнется бойня, но… жажду крови утолю. Сдерживаюсь, с трудом переваривая его речь.
— Хочешь публики… Настолько труслив? Никогда бы не подумал, что Павлов, бывший криминальный авторитет, испугается такого, как я, — ухмыляюсь. — Я люблю вашу дочь, и она любит меня, — делаю паузу, слушая хриплое дыхание Павлова в тишине.
— Боря, выйди за дверь! — наконец отдает приказ, и его пес исполняет команду.
Мой так называем «тесть» поднимается с места, походит к бару, наливает пару бокалов виски, один ставит возле меня и садится на место.
— Продолжай. Готов гуманно выслушать твоё последнее слово.
Не беру бокал, намеренно игнорируя его предложение.
— Так вот. Я люблю вашу дочь. И это взаимно. — Павлов сжимает губы, но слушает меня. — Я все равно ее заберу. Не сегодня – так завтра, не завтра – так через месяц. Земной шар маленький, и нет такого места, где бы я ее не нашел. Не выйду отсюда – начнётся война. Ты же это понимаешь? — подаюсь вперёд слишком резко, нервы не выдерживают. — Ничего, кроме проблем, моя смерть тебе не принесёт.
— Я так понимаю, у тебя есть предложение? Ну так, в порядке бреда.