Его заложница
Шрифт:
И все!
Девочка содрогается, сжимая меня до боли, так сладко кончая. Падает на меня, утыкаясь в шею. А я сжимаю её бедра и вдавливаюсь снизу, двигаясь сам, глубоко трахая мою кошечку, преодолевая сопротивление вибрирующих мышц. Она кусает меня за шею, сдерживая крики от моих сильных вторжений. Качаю, продолжая двигаться, чтобы продлить наше удовольствие. Теперь трясет обоих.
Это было вкусно, сладко, остро и одновременно больно. Да!
Остаюсь в ней, поглаживая подрагивающую Сашу по спине, кайфуя от того, как девочка лениво целует мою шею. Дышу, глубоко
— Что мы делаем? — через какое-то время спрашивает она.
— Мы проживаем самый охренительный момент в нашей жизни.
Я понимаю, о чем она.
Я все понимаю, но не хочу пока разговаривать. Я хочу прожить это время молча, разговаривая прикосновениями или шепотом об откровенном.
А после…
— Мне опять нечего надеть, — хмурится Саша, кутаясь в полотенце после душа.
— Так не надевай ничего, — ухмыляюсь, снимаю с бёдер полотенце и открываю сумку. Замирает, осматривая меня, словно я не имел ее несколько минут назад.
— Ну хорошо, — тоже демонстративно скидывает с себя полотенце. — Во двор тоже так выходить? — хитро щурит глазки.
Зараза.
— Только попробуй, — вынимаю из сумки пару белых футболок, подхожу и сам надеваю одну из них на девочку. Поправляю волосы и целую за ушком, там, где от нее очень вкусно пахнет карамелью. — Пошли обедать.
Тоже надеваю футболку, шорты и веду девочку вниз, где для нас уже накрыт стол.
Анастасия Михайловна постаралась. Ее знаменитый пирог с мясом и грибами, ароматный чай с травами, домашний сыр и салат из свежих овощей, выращенных здесь же. Этот загородный комплекс принадлежит нашей компании. Мирон возит сюда семью. Жена Платона предпочитает заграницу, а братишка ей потакает, поэтому они здесь не появляются. У меня был свой дом, далеко от цивилизации. Но сейчас там ремонт.
— Ммм, как вкусно пахнет, — Саша садится за стол. — Я такая голодная.
Веселая, задорная, с зацелованными мной губами. Смотрю на неё и не понимаю, как я буду дальше жить, зная, что эта женщина существует. Она же стерла для меня всех женщин. Хапнув с ней этих эмоций, я не соглашусь их менять на суррогаты.
Кошечка раскладывает нам пирог по тарелкам. Наливает мне чай, интересуясь, сколько мне положить сахара.
— А ты у нас, оказывается, хозяйственная, — ухмыляюсь, хватаю ее за футболку, тяну к себе и целую в нос. — Спасибо.
Улыбается, довольная!
Ааа!
Что я творю!
Я же потом загнусь без нее.
Саша же явно не захочет навсегда оставить семью и жить с таким психом, как я. А другого варианта развития у нас нет. Она либо останется Павловой, либо станет Вертинской. А это значит полный отказ от семьи.
ГЛАВА 31
Арон
— Ну, рассказывай. Что там с твоим женихом? — старюсь спрашивать спокойно, хотя внутри все кипит.
Саша лежит спиной на мне и играет моими руками. Мы любуемся на закат, сидя на диване. Я дышу ее запахом, водя носом по волосам, и жду ответов.
— Да нет
Замираю.
Голос отнимается, сердце заходится аритмией, сдавливая грудь. Саша говорит со мной голосом Нади. Как только я это понимаю, ее тело под моими руками коченеет, а в нос забивается трупный запах. Меня парализует, не могу сдвинуться с места, гул в ушах. Могу только дышать и хрипеть, оттого что кислород тоже перекрывает.
Она медленно оборачивается, а я даже зажмуриться не могу.
«Смотри!» — утробно рычит моё нутро, начиная продавливать меня ниже и ниже. И вокруг уже нет комнаты.
Темно.
Мрак.
Я вижу только ее лицо. От нежных, мягких черт ничего не осталось. Там сгнившая плоть без глазниц. И она улыбается.
— Я твоя невеста.
Тошнит от смрада. Пытаюсь бороться, но зверь в отместку надел на меня свои цепи.
— Смотри! — тварь скалится, вынуждая меня смотреть в ее чёрные глазницы! Начинает лихорадить.
— Не-е-ет! — мычу, пытаясь бороться и вырваться из этой бездны. По сути, тварь внутри меня – это и есть я. Поэтому я беспомощен. Тварь продавливает. — Не-е-ет! — хриплю, напрягаюсь, пытаясь хоть что-то сделать. Кажется, что за мной пришла моя смерть с лицом Нади. Сопротивление бесполезно, комната сужается до одной точки. Дышу запахом смерти, хрипя и воя, как животное…
— Я твоя невеста, — усмехается моя смерть и тянется ко мне ртом со сгнившими зубами.
— Арон… — голос меняется на более мягкий, но я не ведусь. — Арон! — голос становится более реальным и обеспокоенным. Смрад сменяет карамельный запах. Наконец-то возвращается подвижность, и я хватаю смерть за горло, сжимая руку.
— Тварь, — хриплю.
— Арон, — голос испуганный. Сгнившая плоть под моими руками меняется на тёплую кожу, а вместо черных глазниц зеленые омуты. Уже по инерции сжимаю руку, тело неподвластно, зверь внутри рычит, пожирая мои страх и ярость, требуя новых жертв.
Она хрипит, на зеленых глазах выступают слезы. Тёплые руки впиваются в мою сжимающую ладонь, карамелью пахнет до одури. Так сладко… а рука не разжимается. Тело горит, мышцы сковало, а девочка уже закатывает красивые глаза.
— А-а-а-а-а! — хрипло вою, собирая все свои силы, и разжимаю руку. По телу проходят судороги, ломает, трясет, в ушах звенит. Зверь рычит, требуя выплеснуть всю негативную энергию.
Соскакиваю с кровати, сажусь на пол и сжимаю голову, пытаясь унять гул и звон в ушах. Стискиваю челюсть, почти кроша зубы. Тело выламывает болью.