Эхнатон
Шрифт:
Заупокойный храм фараон Аменхотеп, как и все его предшественники, строил себе сам. Почти готовое сооружение возвышалось на восточном берегу Нила и виднелось издалека. Главный храм уже был готов, и сам главный архитектор – Аменхотеп, сын Хапу – прислала заказ мастеру Туту на посуду для подношений.
Пареннефер никогда не видел главного архитектора и не знал, как следует разговаривать с настолько важным лицом. К счастью, а стройке работал сосед Парренефера Майя. Они выросли вместе и были как братья. Но Майя никогда не
– Майя, привет! – крикнул Пареннефер другу издалека.
Тот важно кивнул остальным стражникам, показывая, что его ждёт важная встреча.
– Что ты тут делаешь? – важно спросил он.
Майя всегда пытался выглядеть солиднее, когда встречался с Пареннефером, потому что, несмотря на то, что сам он был военным, Пареннефер – ремесленник – был от природы выше и сильнее Майи. Сейчас, через несколько лет службы, Майя был уверен, что победит старого друга в честной схватке и поэтому иногда специально нарывался на драку, дразня его.
– Мне нужно найти главного архитектора Аменхотепа, – объяснил Пареннефер. – Ты покажешь мне где он?
– А зачем он тебе?
– Дядя получил заказ на посуду для храма, – гордо улыбнулся Пареннефер, – Я принёс образцы.
– Но разве посуда – это забота архитектора, а не жрецов?
– Не знаю. Но дядя сказал отнести образцы именно к нему.
– Это похоже на архитектора, – закатил глаза Майя, – Они с жрецами Амона ненавидят друг друга. Но архитектор не боится гнева бога, потому что носит одно имя с фараоном, да будет он жив, невредим, здрав!
Лагерь строителей находился за западной стеной храма, на берегу Священной Реки. В палатках жили по пять-десять рабочие. Рабы зачастую спали просто под открытым небом, а иногда – под тентами, дающими тень. Жрецы жили прямо в храме, но главный архитектор Аменхотеп, сын Хапу жил вместе со строителями. Его палатка стояла в центре лагеря, около костров, где рабыни готовили пищу.
– В такое время архитектор обычно бывает здесь, – сказал Майя, подводя Пареннефера к палатке. – Зайдя, громко представься. Лучше несколько раз. Он почти ничего не слышит.
Оказавшись внутри тёмной и низкой палатки, Пареннефер несколько раз выкрикнул своё имя и имя дяди. Сначала показалось, что никого нет, но вскоре свёртки ткани на полу зашевелились, и из-под них вылез низкий сгорбленный египтянин преклонных лет.
– Проклятый Сетом нубиец, опять ты! Говорю же тебе, ты не получишь денег! Ты играл не по правилам!
– Я Пареннефер от мастера Туту! Прибыл с заказом священной посуды для заупокойного храма фараона Аменхотепа, да будет он жив, невредим, здрав!
– Что?.. – старик растёр глаза и оглядел вошедшего подозрительным взглядом. – Ты не нубиец!
– Нет.
– Кто ты такой?
Пареннефер повторил то же самое уже в пятый раз. Старик почесал щетину, и ничего не сказав подошёл к одной стенке палатки, ухватился двумя руками за материю и с силой рванул её в разные стороны. Ткань с хрустом разошлась и в палатку проник солнечный свет.
– Неси сюда, – сказал архитектор.
Пареннефер отдал мешок с посудой, и архитектор небрежно кинул её на пол. Конечно, тарелки и кувшины были проложен соломой, но звон, послышавшийся из мешка, показывал, что такой защиты было недостаточно.
– Что ты принёс? – недовольно спросил архитектор, – Одна половина потёрта, а другая разбита.
– Только что всё было в целости, – скрестил на груди руки Пареннефер.
– Хочешь сказать, что в моей палатке на тебя напали духи пустыни и всё уничтожили?.. Так, а это что такое? Почему на блюде для подношений Исиде написано «фараон Аменхотеп»?
– Ну… – Пареннефер растерялся, – так ведь заказ от фараона…
– Конечно, от фараона, дурья твоя башка! Ты что, Сет тебя забери, не знаешь имени нашего фараона?
Пареннефер испугался, что такой глубокий старик мог запросто сойти с ума и подумать, что они живут ещё при предшественнике фараона Аменхотепа – фараоне Тутмосе. И хотя настоящий фараон правил уже больше тридцати лет, архитектор мог легко застать старого фараона и успеть поработать на него.
– Нашего фараона, да будет он жив, невредим, здрав, зовут так же, как его главного архитектора, – Пареннефер слышал, что на сумасшедших успокаивающе действует лесть.
– Нет! – топнул ногой старик, – Больше нет! Раньше его так звали, а теперь нет! Теперь его зовут Небмаатра!
– Не может быть! – Пареннефер воздел руки к небу, – Неужели душа фараона Аменхотепа отделилась его тела и ждёт, когда слуги Анубиса сопроводят её до царства Осириса?
– Дурья башка, что ты говоришь! – старик замахнулся на Пареннефера и чуть не ударил, – Небмаатра – это фараон Аменхотеп, да будет от жив, невредим, здрав! И откуда бы в землях Египта взялся новых земной бог через день после отделения души от тела старого воплощения Гора?
Пареннефер е был силён в речах, которые вели жрецы о богах, поэтому промолчал.
– Отныне наш фараон Небмаатра, – продолжил архитектор. – Это означает «правитель от лица истинного Ра». Он не послушался меня, не понял, какое оскорбление нанесло его новое имя жрецам Амона. На следующем праздник Сед объявит себя воплощением ослепительного солнечного диска Атона, а что дальше? Вся власть перейдёт в руки жрецов, как при проклятой всеми богами Хатшепсут. Он хочет избавиться от жрецов Амона, а сам делает подарок жрецам Ра… Что ты тут стоишь?!
Пареннефер окончательно убедился, что старик сошёл с ума. Он говорил так, будто давал какие-то советы фараону, будто живому богу могут что-то советовать жрецы. Сбрендил старик, это точно