Эхнатон
Шрифт:
И вот, они оказались перед главным входом храма. Жрец, не смущаясь того, что Пареннефер не был посвящён в таинства Амона, затащил его прямо в храм, где посередине стояла ещё одна толпа. Но это были не жрецы, как казалось сначала, а большей частью светские чиновники.
– Привёл его, – отчитался жрец какому-то старику.
– Хорошо, – старик обернулся, и Пареннефер узнал главного архитектора.
На этот раз его схватил за руку старик, и протиснувшись прямо в центр толпы, приблизился к самому наследнику.
– Отлично, – напряжённо улыбнулся наследник. Было видно, что он очень устал, – Дайте рисовальщику левое опахало.
– Не думаю, что это очень хорошая идея, – сказал мужчина, лысый, но с маленьким хвостиком на голове. В руках он держал несколько длинных палочек для письма. По всему этому можно было догадаться, что он главный писец наследника. Так же у него в руках было опахало из пышных разноцветных перьев. – Ты должен дать левое опахало жрецу, а не оборванцу.
Пареннефера сверлили взглядом несколько жрецов высшего ранга, одетых в белоснежные одежды и леопардовые шкуры. Пожив всего неделю во дворце, Пареннефер избавился от привычки простолюдина падать ниц перед любым чисто одетым человеком, и теперь чувствовал себя почти уверенно под взглядами жрецов.
– Дайте ему левое опахало, – спокойно повторил наследник, – Не переживай, Яхмес, я знаю, что делаю.
Писец недовольно фыркнул и встал с правой стороны от наследника, подняв опахало. Кто-то дал Пареннеферу такое же опахало и заставил встать с левой стороны от наследника.
– Добром это не кончится… – ворчал себе под нос писей Яхмес.
– Просто иди вперёд, – услышал Пареннефер за спиной голос главного архитектора, – Не размахивай опахалом, просто иди.
Всю церемонию Пареннефер шёл, не отрывая взгляд от спины наследника. У него была задача – держат ровно тяжёлое опахало, и он думал только о ней. Ему казалось, что если он отведёт глаза и увидит, что происходит вокруг, то сразу сойдёт с ума. Потому что процессия шла по всем Фивам, сквозь толпу, распростёртую ниц или просто почтительно склонившую головы, если они двигались сквозь кварталы знатных людей. Пареннефер шёл в окружении вельмож и жрецов, сопровождая с опахалом наследника божественного трона, и думал, что после такого ничего никогда не будет бояться.
Вернулись к дворцу они в середине дня, когда солнце стояло в зените. И перед главным входом во дворец их встретил сам фараон Небмаатра! Пареннефер стоял всего в нескольких шагах от бога и мог видеть даже морщины на лице воплощения Гора! Хотя раньше он думал, что у богов не бывает морщин…
– О, отец мой, Владыка Обоих Земель, Небмаатра! – неожиданно громко произнёс наследник Аменхотеп и опустился на колени. Свита синхронно с ним припала к земле, держа, тем не менее, опахала и регалии власти наследника фараона над головой, – О, сын Амона и земное воплощение Атона! Услышь мои мольбы, жалкого раба твоего, и царствуй ещё тысячу тысяч лет!
– О, сын мой, Аменхотеп, – ответил властным голосом фараон. – Я услышал твои мольбы, и дабы упрочить моё царствование на протяжении тысячи тысяч лет я назначаю тебя своим соправителем и вручаю тебе знаки власти соправителя.
Из-за спины фараона выползли на коленях двое вельмож, державших загнутый скипетр и символическую плеть. Навстречу им приподнялись над землёй двое вельмож из свиты Аменхотепа и поменялись с ними точно такими же предметами, только меньшего размера.
– Отныне ты равен богу! – сказал фараон, и наследник Аменхотеп поднялся, оказавшись выше своего отца.
VI
На следующий день после церемонии Пареннефера снова вызвали к наследнику. Нубийский раб явился к дому для прислуги, с сильным акцентом позвал главного рисовальщика наследника фараона и удалился. Чтобы не заблудится к коридорах главного здания дворца, Пареннеферу пришлось немедленно выбежать из комнаты и понестись за нубийцем.
Ноги его вновь привели в зал, где он впервые встретился с наследником Аменхотепом. Сейчас был день, и с окон сняли синие полотна ткани, так что зал можно было внимательно рассмотреть. Оказалось, что стены побелены, причём совсем недавно: в воздухе витал специфический запах белой краски с примесью известняка. В прошлый раз Пареннефер не вглядывался в стены и колонны, но был уверен, что они, как и всё во дворце, были покрыты парадными изображениями фараона и богов.
Помимо наследника престола в зале находился главный архитектор Аменхотеп, сын Хапу и главный писец наследника Яхмес, а также несколько нубийских рабов и рабынь, держащих подносы с кушаньями. Первым Пареннефера заметил архитектор.
– Мальчик мой! – улыбнулся тот, – Надеюсь, ты уже успел освоиться во дворце. Сегодня тебе предстоит важное задание.
К ним подошёл раб с маленьким серебряным подносом, на котором лежало несколько свежих глиняных табличек, ещё влажных, и много тонких деревянных палочек.
– Что мне нужно рисовать? – спросил Пареннефер.
– Меня, – раздался тихий, но отдающийся эхом от стен голос наследника престола, – Наш фараон, Владыка Обеих Земель, сын Амона, воплощение солнечного диска Атона, мой отец Небмаатра в честь моего возвышения разрешил моим людям расписать стену в гробнице главного визиря Рамоса. Я хотел, чтобы ты написал меня, возносящего мольбы моему отцу в образе дарующего свет Атона…
– Жрецы Амона и Ра устроят скандал, – проворчал Яхмес.
– Ты свободен, – махнул ему рукой наследник.
– Что?.. – опешил писец, очевидно, не привыкший к такому обращению.
– Свободен, – повторил наследник и не проронил не звука, пока Яхмес не скрылся в коридоре. Потом наследник обратился к архитектору, – Я хочу перестроить и мою гробницу. Мне хочется годить отцу, а для этого я должен сколоть изображения всех богов и оставить только солнечные диски, олицетворяющие Атона и моего отца.
– Не хочу вызвать твой гнев, о повелитель, – спокойно и почти язвительно ответил старик, – но позвольте задать вам один вопрос перед тем, как мы приступим к планам твоей гробницы и к украшениям гробницы визиря.
– Задавай.
– Здоровье твоего отца фараона, да будет он жив, невредим, здрав и властвует над нами тысячу тысяч лет, последнее время оставляет желать лучшего. Рано или поздно тебе придётся вознестись на небывалую высоту его величия, да будет милостива к тебе вдохновляющая Хатхор. К сожалению, доля фараона, хоть он и является бесспорным богом, немногим отличается от доли чиновников, управляющими номами или городами. Им всем приходится вникать в дела подданных, милуя и возвеличивая одних и карая и наказывая других…