Эхо вины
Шрифт:
Район города, в котором она оказалась, ей очень не нравился. Какие-то занюханные блочные дома, унылые и неухоженные, при виде которых хотелось отвернуться. И лишь лазурно-голубое августовское небо да яркие солнечные пятна на асфальте немного скрашивали эту несимпатичную картину. Парочка заштатных магазинов, химчистка, выглядевшая в своем обшарпанном здании так убого, что казалось, отдай туда свою одежду, и ты получишь ее назад еще грязнее. На улице было по-воскресному пустынно и тихо, и лишь паршивенькая музыка из чьего-то приемника навязчиво пиликала откуда-то сверху.
Вирджиния чувствовала себя подавленно: слишком уж непривычной была та обстановка, в которой она оказалась. В этот момент она как будто бы была не самой собой, не Вирджинией Квентин, женой состоятельного банкира, который вот-вот займет одну из ключевых позиций на политической сцене. Вирджиния Квентин – это дама, владеющая шикарной усадьбой с громадным парком, держащая у себя в подчинении семейную пару мажордомов. Кроме того, у нее есть дача на острове Скай и просторная квартира в Лондоне. И она никогда не останавливается вот так, на тротуаре, в бедняцком квартале города, и не смолит сигареты одну за другой. Ее настоящая жизнь вращалась на других орбитах и никогда с них не сходила.
Чтобы покончить с этими колючими мыслями, Вирджиния швырнула окурок на асфальт и затоптала его каблуком своих дорогих туфель.
Затем она закурила новую сигарету.
Последний вопрос Натана внезапно припомнился ей с точностью до единого слова: «Где сейчас эта живая, энергичная хохотушка? Куда она пропала? И почему?»
«Пропавшая хохотушка» стояла сейчас на улице и дымила сигареты.
Она курила и раньше, много лет назад. Она шаталась по таким кварталам, куда благовоспитанная девушка и носа бы не показала. Она пробовала и гашиш, и кокаин, забывала слово «хватит», когда ей наливали спиртное, и поэтому часто просыпалась в чужих кроватях рядом с незнакомыми мужчинами, теряясь в догадках: и как это ее угораздило… «Пропавшая хохотушка» была необычайно жадной до жизни, мечтала попробовать все на свете и при этом плевать хотела на осторожность. Нет, она, конечно же, понимала, что часто идет на риск, но не рисковать означало для нее не жить. Чем острее, опаснее, запредельнее – тем лучше. Все остальное она считала преснятиной.
Вирджиния бросила недокуренную сигарету. Женщина топтала каблуком окурок так долго и с таким остервенением, словно хотела вдавить его в асфальт. В ее мозгу неприятно тлели воспоминания, и вместе с сигаретой она пыталась загасить их пламя.
Вирджиния села в машину и, несмотря на жару, плотно закрыла окна и двери. Ехать за Ким было все еще слишком рано. Она обхватила руль руками и уронила на них голову. Ей хотелось плакать, но слез не было.
Она просидела в машине так долго, что в итоге опоздала к назначенному времени. Других детей уже давно разобрали, и компанию имениннице составляла одна лишь Ким. Когда Вирджиния вошла в калитку, девочки мирно качались на качелях в саду. Увидев ее, подружка Ким тут же разревелась: она не хотела, чтобы у нее отнимали последнюю гостью.
– Детям обычно так трудно смириться с тем, что праздник закончился, – улыбнулась мать девочки. – Может быть, миссис Квентин, вы оставите у нас Ким до завтра? Так будет легче для моей малышки. Девочки отдохнут, поиграют. Они такие умницы! К тому же начинается последняя неделя каникул. А?
В другой ситуации Вирджиния охотно приняла бы подобное предложение, но в ее сегодняшнем положении на это было нелегко решиться. Дома у нее все еще околачивался Натан Мур, и когда он соизволит исчезнуть, Вирджиния не знала. Она больше не желала находиться с ним наедине, и присутствие Ким очень разрядило бы обстановку. Но, естественно, она не могла сказать об этом сейчас, а подходящих отговорок на ум не приходило. К тому же если она все-таки заберет Ким, то присутствие Натана в доме сразу же перестанет быть тайной для Фредерика.
В итоге родительницы договорились, что Вирджиния приедет за Ким завтра вечером, и девочки оглушительно завизжали от восторга, запрыгали и захлопали в ладоши. Хозяйка предложила гостье выпить чашку чаю, но та вежливо отказалась. Хотя спешить ей было особо некуда, Вирджиния не очень-то хотела распивать чаи с этой примерной, образцовой дамой, в жизни которой все было разложено по полочкам, и обсуждать погоду и прочие пустяки.
Однако, снова садясь в машину, Вирджиния ощутила некоторые угрызения совести из-за того, что она слишком часто стала судить о людях только по внешним признакам. Вот отчего она, например, решила, что у этой женщины все идеально и нет никаких проблем? Только оттого, что та живет в типовом ухоженном коттедже с лужайкой и садиком, где цветы на клумбах педантично рассажены по оттенкам? Оттого, что та носит стандартную прическу и регулярно отбеливает зубы? Или оттого, что над ней не висит дамоклов меч вроде получения в скором времени статуса жены политика?
Вирджиния задумалась о том, какое же впечатление она производит на других. Холодно-дружелюбная и неприступная? Скорее всего, ее считают просто надменной. Она старалась поменьше общаться с другими матерями, каждый раз бормоча, что у нее масса важных дел. Так сказала она и сегодня в ответ на приглашение выпить чашку чаю. Женщина, в жизни которой явно было все идеально, выглядела немного грустной. Может, она чувствовала себя одиноко… Где, например, обретался ее муж в этот воскресный вечер? Вирджиния как-то не заметила следов его присутствия в доме…
Вернувшись в поместье, она обнаружила Натана на террасе. Он лежал в шезлонге и лениво перебирал страницы книги, которую явно раздобыл в хозяйской библиотеке. Но Вирджиния тут же убедила себя, что это нормально. Пусть делает что хочет, лишь бы не сидел просто так без дела да не шнырял снова по чужим комодам.
– Наконец-то вы пришли! – воскликнул Натан. – Как долго вас не было. Я уже начал немного волноваться.
– Который час? – спросила Вирджиния.
– Ровно половина пятого.
Натан выбрался из шезлонга и приблизился к ней вплотную.
– Вы курили, – тут же сказал он.
Подобное замечание Вирджиния расценила как нахальство, но почему – она и сама не могла объяснить. Поэтому она решила не реагировать на него.
– Ким захотела остаться в гостях еще ненадолго, – смерила она взглядом Натана, – и в итоге я позволила ей переночевать у подружки. А сама немного посидела и выпила чаю с матерью той девочки.
Вирджиния сказала так для того, чтобы не казаться ему отшельницей, замкнувшейся от всего мира в собственной келье. Натан должен знать, что она нормально общается с людьми и живет почти так же, как и другие. Но в то же время она спрашивала себя, почему же ей так важно его мнение…
По его лицу было видно, что он не верит ей. От этого Вирджиния чувствовала себя нерешительной. Но разве могла она знать, что думает Натан на самом деле?
– Я собираюсь навестить Ливию в больнице, – сказал Натан. – Может быть, вы одолжите мне вашу машину? Когда я добирался сюда, то совершил настоящий марш-бросок! Но каждый день проходить пешком такие расстояния я не сумею.