Экономика и дипломатия
Шрифт:
Положение Японии на международных рынках отличается от других ведущих империалистических держав. Доля экспорта и импорта в валовом национальном продукте немногим превышает одну десятую, тогда как у Франции, ФРГ, Великобритании она приближается или даже превышает одну четверть. Только Соединенные Штаты зависят от внешнего рынка меньше Японии.
Экономическая зависимость Японии от внешнего мира, если судить по этому общему показателю, незначительна. Однако ее уязвимость от поставок из-за рубежа исключительно велика. Она полностью зависит от импорта нефти, железной руды, бокситов, хлопка. На долю Японии приходится четвертая часть мирового импорта угля, пятая часть олова, алюминия, меди.
Импортируется сырье главным образом из развивающихся стран, на которые
С Соединенными Штатами у японцев, как утверждают обе стороны, «особые отношения». Вот как они выглядят в области экономической. Япония покупает в США главным образом сырье, а продает туда готовые изделия. Ее цветные телевизоры, магнитофоны, автомобили заполнили американский рынок. Заокеанские бизнесмены встревожены. Они теряют доходы. Дефицит в торговле в пользу Японии, например в 1983 г., составил 20 млрд. долл. Как же помешать наплыву японской продукции? Увеличить пошлины — шаг уже политический, затрагивающий достоинство партнера, с которым поддерживаются «особые взаимоотношения». А помешать надо. Пришлось изобрести новое средство — «добровольное» ограничение экспорта. По сути, те же ограничения, однако по форме более подходящие, не задевают национальной гордости, поскольку ограничения введены «добровольно». Впоследствии «добровольные» ограничения широко стали практиковаться в отношениях между странами ЕЭС и Японией.
Проблема дисбаланса в отношениях между ЕЭС и Японией носит несколько иной характер, чем в японо-американской торговле. В импорте Сообщества доля Японии в 1983 г. составляла всего 3 % против 15 % в импорте США. Однако ЕЭС постоянно жалуется на протекционистскую политику Японии. О ней идут споры почти на всех двусторонних переговорах, в международных организациях. Больше всего волнует и возмущает страны Сообщества дефицит в торговле в пользу Японии, достигший 10 млрд. долл, в 1983 г. У них каждый раз портится настроение, когда Соединенные Штаты заставляют японцев «добровольно» ограничить свой экспорт в США, потому что запрещенные товары направляются в Западную Европу.
Несмотря на весьма низкую долю в общем импорте Сообщества, японцы заполонили несколько секторов рынка, где они обладают абсолютным преимуществом, — автомобили, видеомагнитофоны, портативные проигрыватели. В отношении некоторых товаров страны ЕЭС не могут вводить допускаемые правилами ГАТТ ограничения импорта по мотивам «нанесения ущерба внутренней промышленности», поскольку таковой практически пока еще не существует. Как выразился председатель Комиссиb ЕС Давиньон, чтобы противостоять натиску японцев, Сообщество должно создать соответствующую промышленность[26]. Западноевропейские монополии не хотят упустить возможность в будущем получать прибыли хотя бы, например, от производства видеомагнитофонов, где японцы выступают сейчас бесспорными лидерами.
Надеясь ублаготворить западноевропейцев, японское правительство уже четырежды «уступало» «Общему рынку» в импорте его товаров. Однако дорога на японский рынок открывается отнюдь не для тех товаров, которые страны Западной Европы больше всего хотят туда продать. Например, с авгомобилями «соваться» на японский рынок нечего и думать. Разница в цепах на сравнимые марки составляет несколько тысяч долларов. Японское правительство и, конечно, дипломаты объясняют неудачи западноевропейских стран на внутреннем рынке Японии неумением торговать, организовать эффективный сбыт и рекламу товаров. Вот уж в самом деле дипломатия на грани искусства.
Очередное наступление японцев на американский рынок, чему способствовало снижение курса иены по отношению к доллару, вызвало новую волну протекционизма. Среди мер, предложенных конгрессом, «Закон о местном
Президент американской компании «Ханиуэлл» Эдон Спенсер, он же председатель консультативного Совета по японо-американским экономическим отношениям, писал в журнале «Форин афферс»[27]: «Если мы сделаем из Японии козла отпущения, то не сможем оказать худшей услуги нашим собственным интересам. Можно быть уверенным в том, что Западная Европа проявит еще большую готовность отвести японцам эту роль. Делать это — значит не только рисковать потерей незаменимого союзника в Азии, такого рода самообман неизмеримо затруднил бы успешное проведение коренной перестройки, которую мы должны произвести в нашей экономике». Это уже серьезно. К тому же Токио не может полностью исключать возможность совместных, пусть и временных, действий США и «Общего рынка» против экспансии Японии.
На встречах лидеров «семерки» поведение японского руководства резко изменилось. На предыдущих встречах, по меткой характеристике журнала «Сэкай», японские премьеры «предпочитали улыбаться, помалкивать или просто дремать, всячески уклоняясь от обсуждения острых вопросов, а главной их заботой было лишь не допустить совместных нападок Запада на японскую экономическую экспансию».
На совещании же в Вильямсберге Накасонэ сам начинал дискуссию по острым международным проблемам, стараясь задать тон в воинствующем антисоветизме, солидаризируясь тем самым с натовцами. На этом совещании он первым из японских премьеров подписал «политическое заявление по вопросам безопасности», официально поставив себя в один ряд со странами НАТО, высказавшимися за размещение у границ СССР новых американских ядерных ракет первого удара.
Бурная внешнеполитическая деятельность главы японского правительства развертывается согласно с официальной доктриной «повышения политической роли страны в соответствии с ее экономической мощью». К ней прибавилось стремление придать глобальный характер японской дипломатии. Доктрина зародилась, как сказано выше, в 70-х годах, а «глобализм» — это навязчивая идея Накасонэ, придавшая доктрине опасные очертания.
До недавнего времени внешнеполитическая деятельность Японии ограничивалась в основном двусторонними отношениями с рядом стран, и прежде всего с США, и во всяком случае редко выходила за рамки Юго-Восточной Азии и бассейна Тихого океана. Внешняя политика, по мнению журнала «Тюо корон», была не более чем прикрытием для экономической экспансии, инструментом для разрешения постоянных торгово-финансовых противоречий с Западом и обеспечения позиций крупного капитала страны в развивающихся государствах. По другим проблемам международного положения Токио, как правило, стремился ограничиться выражением пассивной поддержки Вашингтону, а в вопросе ядерных вооружений предпочитал абстрактные «призывы к миру», ссылаясь, когда это ему было выгодно, на ограничения, накладываемые международными положениями конституции.
Однако подобный дипломатический стиль был решительно изменен с приходом к власти Накасонэ, выражающего взгляды наиболее реакционной, националистической части правящих кругов страны. Он провозгласил курс на придание глобального характера внешней политике Японии в рамках общей антисоветской стратегии Запада во главе с США. Как отмечала японская печать, Накасонэ резко отмежевался от традиционной «сдержанной» дипломатии страны и поставил себя в ряд наиболее воинственных и задиристых деятелей крайне правого крыла НАТО, открыто поддержав практически все внешнеполитические концепции администрации Рейгана. «По сути дела, премьер-министр Японии на встрече в Вильямсберге, — писала газета «Токио симбун», — перещеголял самого Рейгана и во многом направлял дискуссию в русло жесткого подхода к Востоку».