Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель

Корнев Павел Николаевич

– Я ведь тебе не нужен?

– Нет. – Вадер разжег от лучины свечи, открыл пухлый том и попросил: – Пусть заводят, чего время терять?

– И в самом деле, нечего время терять, – заметно повеселел толстяк, по долгу службы обязанный присутствовать при допросах, но всегда старавшийся от этой обязанности увильнуть. Не столько из лености, сколько из-за хронического ревматизма, обострявшегося всякий раз после долгого пребывания в холодном и сыром подвале.

С первыми двумя арестантами Карл разобрался с лету – да с ними и в самом деле все было ясно с

первого взгляда. Бродяги. Одного забрали за попрошайничество, второй пытался стащить курицу. На закоренелых жуликов они не походили, а значит, вполне могли получить шанс начать зарабатывать харчи честным трудом. Например, в армии его величества. И пусть таким крутым поворотом в своей судьбе ни первый, ни второй счастливы не были, писаря это заботило меньше всего.

А вот с третьим задержанным пришлось повозиться. Этот, несомненно, выбивался из общего ряда бродяг, попрошаек и мелких жуликов. Примерно так же, как бросается в глаза наблюдательному человеку заглянувший в бордель монах. Пусть он и переоделся в мирское, но шила-то в мешке не утаишь.

– Присаживайтесь, – указал Карл вставшему перед столом высокому брюнету, добротный дублет которого оказался порван и выпачкан чем-то бурым. Кровью? Должно быть, так и есть – нос у арестанта заметно припух.

– Благодарю. – Задержанный опустился на табурет и тут же получил по почкам от стоявшего позади надзирателя.

– Руки за голову поднял, быстро! – рявкнул тюремный охранник прямо в ухо скорчившемуся от боли парню.

– Спокойней, спокойней, – попросил скрививший уголок рта писарь. Арестант симпатии у него не вызвал. Слишком физиономия смазливая. Вот девкам такой красавчик точно должен нравиться. И ведь явно не местный уроженец. – Как вас зовут?

– Мигель вон Марцони! – даже с некоторым вызовом бросил сцепивший на затылке пальцы бродяга.

– Место и год рождения?

Записывая имя арестанта в тюремную книгу, Карл намеренно упустил приставку, обозначавшую в Довласе пожалование ее обладателю рыцарского титула. На выходца из благородного сословия этот пройдоха при всей его ухоженности не походил.

– Город Кимр, что в Драгарне. Год девятьсот пятьдесят второй от Великого Собора.

– Род деятельности?

– Менестрель. Поэт и музыкант.

– Причина задержания?

– Понятия не имею, – честно глядя в глаза писарю, заявил Мигель.

– Вот как? – удивился тот. – То есть серебряные часы одного из постояльцев «Лисьей норы» оказались в вашей поклаже совершенно случайно?

– Я уже говорил, что не знаю, как они туда попали! – с нешуточным возмущением в голосе воскликнул самозваный менестрель. – Мне их подкинули!

– Мне б так подкидывали! – хохотнул стоявший позади парня надзиратель.

– Подкинули, это понятно. – Карл Вадер начал просматривать запись об обстоятельствах задержания парня. – Но зачем было устраивать драку? Пытаться сбежать? Ясно ведь, что королевское правосудие не позволит оклеветать невиновного!

– Я… Я растерялся! Просто растерялся. Меня сразу начали бить… Это какое-то недоразумение!

– А

серебряную посуду тоже подкинули?

– Нет, не подкинули, – облизнул губу Мигель. – Мне предложили очень выгодно эту утварь купить, и я не устоял.

– Кто предложил? – заинтересовался Карл.

– Не знаю. На рынке предложили. Еще в Довласе.

– И дорого взяли?

– Нет, не очень…

– А чем вы расплатились?

– Что значит – чем? – презрительно фыркнул Мигель. – Если я сейчас на мели, это не значит, что так было всегда! Высшее общество Довласа в очередь выстраивалось, чтобы пригласить меня выступать! Сама герцогиня не единожды…

– Понятно, – перебил Мигеля писарь. – А где же ваш инструмент? Вы ведь музыкант?

– Его сломали, – помрачнел парень. – Мою лютню…

– И кто этот негодяй?

– Один ревнивец, – взял себя в руки менестрель.

– Вот заливает, – развеселился надзиратель. – Не гневи Святых, жулик несчастный! Перед герцогиней он выступал…

– Но это правда! – вскинулся было Мигель и вновь схлопотал по почке. Надзиратель работал с Карлом не первый раз, и они давно понимали друг друга без слов.

– Если в Довласе было все так замечательно, – как ни в чем не бывало продолжил допрос писарь, – зачем же вы перебрались в Марну?

– Я менестрель! – повысил голос парень. – Меня нельзя, как певчую птицу, запереть в клетку! Я должен путешествовать! Дарить людям свои песни! Собирать…

Что именно намеревался собирать в путешествиях менестрель, Карл так и не узнал. Да его это в общем-то ничуть и не интересовало. Надзирателя тоже: ухватив парня за плечи, он хорошенько приложил коленом ему по пояснице, и арестант со стоном повалился на пол.

– Ерунда какая-то, Мигель, получается, – прекратил грызть кончик пера писарь, когда тюремный охранник вновь усадил побледневшего менестреля на табурет. – С хлебного места ты убежал. Лютню потерял. Вместо нового инструмента купил серебряную посуду. Да еще и часы украл. Мне кажется, ты водишь нас за нос.

– Святыми клянусь, так и было! – простонал скривившийся от боли Мигель.

– А у меня между тем начинает появляться подозрение, что ты засланный к нам еретиками соглядатай, – улыбнулся Карл, но добродушия в его улыбке было ни на грош. – Довлас хоть и объявил о нейтралитете, но войска Ланса к нашим границам пропустил. А ты недавно прибыл из Довласа…

– На дыбу? – исключительно для менестреля уточнил надзиратель, просто обожавший работать в паре с хлипким на вид писарем, который иной раз мог дать фору и видавшим виды королевским дознавателям. Находило на паренька временами что-то такое…

– Зачем же? Мигель нам сейчас сам все расскажет, – подмигнул менестрелю Карл, прекрасно осознававший всю абсурдность выдвинутого обвинения. – Ты ведь не разочаруешь нас, Мигель?

Менестрель и сам был бы рад не разочаровать дознавателя, но ничего ответить не смог: зажавший его шею в сгибе локтя, надзиратель усилил хватку, и едва не свалившийся с табурета парень засучил ногами по полу.