Ельцын в Аду
Шрифт:
– «Сталин красивый был, - возразил Молотов.
– Женщины должны были увлекаться им. Он имел успех».
– Возможно. Однако бесспорно, что к его мужскому обаянию прибавлялся гипноз власти, - завершил диагноз основатель психоанализа.
– В эту общую картину вписывается и его официальная наложница или неофициальная жена... Как там ее?
– «Валентина Истомина... Это уже на даче. Приносила посуду. А если была
женой, кому какое дело?
– огрызнулся Молотов.
– Я вот читаю, как Энгельс к этому просто относился. У него не было формально жены. Он жил со своей хозяйкой, ирландкой. А жениться ему было некогда. Когда эта ирландка померла, Маркс не придал этому значения и очень обидел Энгельса. Энгельс завел вторую хозяйку, сестру своей бывшей жены...
У Ленина была история с Арманд – тоже не до этого ему было. У Сталина неудачно сложилось. И дети... Не до детей ему было. Его не хватало и на то, что делалось, - очень трудные условия».
... Начальник сталинской охраны Николай Власик взял Валечку Истомину на работу под свое начало с вполне определенными целями: уж больно был охоч до красивых баб.
Полуграмотный рядовой красноармеец-охранник вырос в важную персону. После смерти Надежды Аллилуевой ему поручили не только ведение всего хозяйства семьи, но и воспитание маленького Васи. Он дослужился до чина генерал-лейтенанта, начальника главного управления охраны МГБ СССР, осуществлявшего руководство всей охраной Вождя. Генерал Власик дошел до того, что диктовал «вкусы товарища Сталина» деятелям искусства, давая установки, какие работы осуществлять и кого из артистов в них занимать...
– Подобные сатрапы, приближаясь к первым лицам в государстве, обычно путают, где эти лица, а где они, - сделал обобщение философ.
– Ты прав, так и с моим Коржаковым было, - согласился ЕБН.
– Совсем не так!
– возразил эрзац-Виргилий.
– Коржаков потерял из-за тебя работу в КГБ, рисковал своим будущим, когда ты пребывал в опале, возил тебя на личном автомобиле, был предан тебе, как пес. А ты отплатил ему черной неблагодарностью, потому что он не нравился твоей дочери Татьяне и ее дружкам-политикам типа Березовского и Чубайса...
– Бориса Николаевича начал грызть стыд.
Вопреки распространенному мнению, что Истомина так никогда и не вышла замуж, она уже была замужней женщиной, когда очутилась на даче коммуниста № 1.
Геннадий Коломейцев, начальник кухни Сталина: «Ее девичья фамилия была Жбычкина. Два брата ее работали у нас в 6-м отделе на 501-й базе, которую скоро возглавил я». 501-я база снабжала питанием высшее руководство Советского Союза.
Тем временем начальник охраны попался на махинациях в первый раз. При подведении финансовых итогов за год Сталину сообщили, что на одну только селедку было потрачено десять тысяч рублей. Выходило, что за двенадцать месяцев Вождь сотоварищи съели тысячу банок соленой рыбки. Хозяин впал в бешенство. «Это Власик съел селедку!» - кричал он и был, как всегда, прав. Обольщая своих дам, охранник № 1 залезал в хозяйские закрома — редко какая барышня в те голодные годы ценила свое тело дороже продуктового дефицита. Вместо Власика в тот раз расстреляли коменданта Федосеева — генералу удалось выкрутиться. Однако Валечки он лишился: курносая хохотушка родом из Орловской области, голубоглазая, белокурая, с ярким румянцем на гладких щеках приглянулась самому диктатору.
Коба гулял и при жизни Надежды Сергеевны, и после ее смерти. Контингент любовниц составляли жены командармов, актрисы, балерины. Однако с появлением Вали он опять стал жить только с одной женщиной.
«12 декабря 35 г. в 4 часа утра Истомина вышла из спальни тов. Сталина и отправилась к себе. 13 декабря Истомина вышла из спальни тов. Сталина в 5.15 и отправилась на кухню». Донесения такого рода поступали непосредственно главному охраннику страны. То есть следили не только за наркомами, за сыном Вождя Васей и за подавальщицей Жбычкиной-Истоминой, а фактически за Самим.
Хозяин преобразился. Повеселел, чаще бывал в благоприятном расположении духа, шутил, смеялся. И даже переменил заношенное грубое солдатское исподнее, которому прежде не придавал значния, на французское шелковое белье. Валя каждый вечер постилала ему свежие простыни, убирала его комнату, гладила брюки и китель, стирала белье и сорочки, подавала еду.
По мнению дочери Сталина, ее отец не любил самостоятельных, «агрессивных», как она выражалась, женщин. Поэтому он в свое время выбрал робкую Като и у него не сложились отношения с Надеждой Аллилуевой. Восемнадцать лет тайной связи с Валей Истоминой показали, что третья жена тирана обладала живым, открытым, добрым и покладистым характером, знала свое место, ни на что не претендовала и ничего не требовала сверх того, что ее тайный муж и властитель давал ей по своей воле.
Она появилась на даче с узелком, в котором лежал нехитрый скарб: тетрадки с конспектами, пуховая шаль и открытка с портретом Иосифа Виссарионовича. Когда молодая женщина носит с собой чье-то изображение, можно предположить, что это ее кумир. Выходить поутру из его спальни — может ли быть большее счастье для простой, пусть и очень хорошенькой горничной!
Пуховой шали, кстати, суждено было занять особое место в этой истории. Иосифа Виссарионовича мучила жестокая простуда. Таблетки, которые прописывали врачи, не помогали. Да и не могли помочь, поскольку он их выбрасывал, так как не доверял медикам. Молоденькую официантку послали к нему с горячим чаем. Видя, как обожаемый Вождь мучается, она взялась за лечение: заварила мяту, ромашку, шалфей, напоила и плотно обернула торс больного принесенной пуховой шалью, подоткнув со всех строн. На утро лихорадка оставила Иосифа Виссарионовича.
Сталин, вопреки досужим рассуждениям «знатоков», не отличался крепким здоровьем. Его детство, отрочество, юность да и зрелые годы не дали сохранить и то, чем его весьма нещедро наградила природа. Ему было шесть лет, когда в праздник Крещения у моста через Куру в него врезался фургон, потерявший управление при спуске с горы. Ударил дышлом по щеке, проехал по ногам, на всю жизнь искалечил левую руку. Не имелось в семье Джугашвили денег на доктора, ушиб нагноился, рука скрючилась... Перенесенная в детстве оспа испещрила шрамчиками его лицо, в результате в полиции он был известен под кличкой Чопур — Рябой.
После смерти первой жены, тяжелого нервного потрясения последовали череда арестов, побегов, ссылки в Сибирь. В пересыльной тюрьме Коба заболел тифом. Выжил. 24 июня 1903 года бежал на Кавказ! Опять попался! В ноябре 1903 года побег из Иркутской губернии, в дороге отморозил нос и уши и вернулся. Удачно ушел от царизма в январе 1904 года, спрятался в Тифлисе, где 4 года продержался на нелегальном положени. В страшной (для того времени) Батумской тюрьме политических заключенных пропустили между двух шеренг солдат, избивая их прикладами. Коба, оправдывая свое прозвище (в переводе с турецкого — неустрашимый), шел, не сгибая головы, под ударами, с книжкой в руках! Вскоре он возглавил всех заключенных, включая уголовников. Установил себе железный распорядок: утром — гимнастика, затем — немецкий язык, чтобы читать Маркса в подлиннике. Язык он так и не выучил.
23 марта 1910 года — опять арест и третья ссылка в Сибирь. Снова побег — по вызову Ленина — в Петербург. Арест, ссылка в Вологду. Побег. В Петербурге арест в сентябре 1911 года. Ссылка в Пермский край. В 1913 году — ссылка в Туруханский край. Он нищенствовал, заболел. Не было ни хлеба, ни сахара, ни дров, ни денег... В 37-градусный мороз Коба пошел ловить рыбу — свою единственную пищу. Попал в пургу. Вешки, которыми отмечали путь, исчезли в снежном вихре. Он обледенел, дышать было невозможно, веки слипались. Но спасся благодаря несгибаемой воле...