Ельцын в Аду
Шрифт:
В майские дни 1921 года Иосиф Виссарионович чуть не умер от гнойного аппендицита. Помимо его удаления пришлось сделать широкую резекцию прямой кишки.
Такие испытания не могли пройти бесследно. Как явствует из медицинских источников, Вождь страдал частыми инфекционными заболеваниями, сильными расстройствами желудка — иногда с ним случалось до двадцати поносов в день. При этом пил, курил, ел жирную и острую пищу, любил устраивать ночные пиры с соратниками. И не слушал врачей, относясь к ним с подозрением.
Как-то раз он, будто шутя, спросил своего терапевта Шнейдеровича, лечившего его до войны: «Доктор, скажите, только говорите правду, будьте откровенны. У Вас временами появляется желание меня отравить?» Тот молчал. После чего Сталин сказал: «Я знаю, Вы, доктор, человек робкий, слабый, никогда этого не сделаете, но у мня есть враги, которые способны это сделать».
Сталин любил «пошутить» с лечащим врачом. Вдруг спрашивал Шнейдеровича:
– «Скажите, доктор, Вы читаете газеты?»
– «Конечно, Иосиф Виссарионович».
– «Какие же газеты вы читаете?»
– «Центральные - «Правду», «Известия».
– «Вы думаете, эти газеты печатают для Вас?
– изумлялся Сталин.
– Вы же умный человек, доктор, и должны понимать: в них нет ни слова правды...»
Несчастного врача охватывал ужас. Он не знал, что ответить. Вождь наслаждался его растерянностью... Потом кремлевский тигр все же с ним расправился...
Когда говорят, что Сталин не заботился о своем здоровье, гнал докторов и лечил его Поскребышев, это лишь частично соответствует действительности. Секретарь отвечал за приглашение врачей. И он первым глотал все таблетки, которые прописывались Сталину!.. Этот средневековый способ избежать отравления — еще одно свидетельство того, что Хозяин боялся за свою жизнь и никому не доверял — за редчайшим исключением. С появлением в его жизни Истоминой он если и принимал таблетки, то исключительно из ее рук.
Григорий Пушкарев, офицер личной охраны Вождя: «По наблюдениям охранников, у нее со Сталиным в последние годы его жизни были очень близкие отношения... Хозяин... ее обожал. Он любил, чтобы вечером только она подавала ему чай, а иногда просил: «Позови Валентину, пусть расстелет постель». Ему нравилось, когда это делала именно она. Обычно Сталин работал до полуночи, но часто засиживался и до трех часов. Не спала и Валентина. Только ей дозволялось беспрепятственно заходить в «главную спальню» страны. Надо сказать, что в Валентину была поголовно влюблена вся охрана... Она была очень хороша собой — красивое лицо, большие глаза, огромные ресницы, плотная фигура с хорошими формами. Каждый из нас считал своим долгом в какой-то мелочи помочь ей или просто лишний раз попасться на глаза».
Сергей Красиков, бывший офицер охраны: «Не знаю, точно ли сохранила память облик этой милой, обаятельной, невероятно стройной и опрятной женщины, которая умела сохранить такт и аккуратность во всем. Но при том еще и этические нормы поведения. Из-за секретности положения мало кто из военнослужащих знал, какую на самом деле должность занимала пригожуня. Дежурные постов нередко пытались заигрывать с красавицей, задерживая ее на постах разговорами, с желанием выудить номерок телефона для знакомства более обстоятельного. Люди эти были разными, корректными и развязными. Отбиваться от перезрелых ухажеров приходилось нелегко. Однако Валентина Васильевна с честью выходила из положения, охлаждая потоки изъявлений влюбленных точно найденным тихим и твердым словом. Никто из предполагаемых ухажеров взысканий не получал, как не получал и ожидаемых свиданий».
Секретность положения, о каком упоминал охранник Красиков, двойная: Истомина — и любимая женщина Хозяина, и — сержант госбезопасности.
Тем временем Власик жил кучеряво, пил и гулял на казенный счет, гонял машину на сталинскую дачу за коньяком и продуктами для пьянок со шлюхами. Привозил женщин на правительственные дачи, иногда устраивал стрельбу прямо за обеденным столом — палил по хрустальным бокалам. Обарахлился трофейным имуществом — собрал четырналцать фотоаппаратов, золотые часы, кольца, драгоценности, ковры, хрусталь в огромных количествах. Из Германии привез фарфоровый сервиз из ста предметов. Но в своей безнаказанности зарвался.
Весной 1952 года, через семнадцать лет вожделенй, на ближней даче в Кунцеве всесильный генерал госбезопасности, воспользовавшись тем, что Сталин болен, Валентина ночует не у него, а у себя, изнасиловал ее. Вождю доложили о случившемся немедля. Он вызвал любовницу на допрос. Та не отвечала, молчала и плакала. Ревнивец расценил ее молчание по-своему и избил ее. Раздавленная женщина была в отчаянии. Она боялась жаловаться на обидчика, считала, что Вождь поверит генералу, а не горничной.
Но занялись и Власиком — во второй и последний раз. В апреле 1952 года Сталин сказал, что в главном управлении охраны не все благополучно, и поручил Маленкову возглавить комиссию по проверке ее работы.
Власика сначала обвинили в финансовых упущениях: продукты, выделяемые для Политбюро, нагло разворовывались многочисленной челядью. Тот в оправдание жалко лепетал, что он малограмотный и не способен разобраться в финансовых документах. Потом — в служебных преступлениях...
– Вы выдавали пропуска для прохода на Красную площадь во время парадов своим друзьям и сожительницам?
– «Да, выдавал... Но я прошу учесть, что давал я пропуска только лицам, которых хорошо знал».
– Но Вами давался пропук на Красную площадь некоей Николаевой, которая была связана с иностранными журналистами?
– «Я только сейчас осознал, что совершил, давая ей пропуск, преступление...»
Его освободили от должности. Одновреенно разогнали почти все руководство главного управления охраны министерства госбезопасности. Обязанности начальника охраны взял на себя сам министр Игнатьев.
Следователи прочли записную книжку любвеобильного Власика. В ней нашли больше ста женских имен. Обнаружили наличие у генерала специального адъютанта по амурным делам.
Свидетель:
– «Власик спаивал меня, а когда я засыпал, сожительствовал с моей женой».
Власик:
– «Я действительно сожительствовал со многими женщинами, распивал спиртное с ними, но все это происходило за счет моего личного здоровья и в свободное от службы время».
Власика убрали из Москвы — отправили на Урал в город Асбест заместителем начальника Баженовского исправительно-трудового лагеря. В ноябре его вызвали в столицу, а 16 декабря арестовали уже по «делу врачей-отравителей». Его обвиняли в том, что он, получив письмо кардиолога Тимашук, не принял мер и покрывал враждебную деятельность «медиков-убийц», затеявших заговор против Политбюро и самого Вождя. В проекте обвинительного заключения, который был представлен Сталину, говорилось: «Абакумов и Власик отдали Тимашук на расправу иностранным шпионам-террористам». Коба отредактировал заключение и добавил: «Жданов не просто умер. А был убит Абакумовым...»