Ельцын в Аду
Шрифт:
– Стрелять всех надо, а не приучать!
– буркнул Сталин. – Невежд, как и горбатых, только могила исправляет! И тебя, Стальский, не успел я вовремя шлепнуть, чтоб потом в посмертии от твоих опусов не мучиться!
– Ага, проняло!
– загоготал донельзя довольный Люцифер.
И тут вдруг всех охватило прежнее мучительное томление – прощенный день закончился...
– Пому-пому-помучаемся на своем веку!
– пропел лукавый пародию на песенку про мушкетеров голосом актера Михаила Боярского.
– Может, помолимся?
– с издевкой спросила его какая-то остроумная и бесстрашная душа.
–
– в тон ему ответил Люцифер.
– А коли не сможешь - помучайся! Итак, Сталин, давай приступай к издевательствам над своими писателями!
– Фридрих, ты ж говорил, что творческие души вроде бы не испытывают тут мук...
– вспомнил Ельцин.
– Когда и если их читают и помнят на земле, - объяснил Ницше.
– Но советских-то литераторов все больше охватывает забвение...
– «Ну, как у вас дела?
– обратился Коба к литбратии.
– Всех врагов разогнали? Или остались еще?»
В зале раздался пристыженный смех.
– Так, - зловеще прошипел «кремлевский тигр».
– Скопом отвечать не желаете, значит, займемся вами по одиночке. Где там у нас Несладкий? Который на самом деле проходная фигура?
– Кто? – заблеяли несколько душ из толпы.
– Ну, Горький – Пешков!
– Я здесь!
– откликнулся создатель Союза писателей.
– «Буревестник революции», вылетай на сцену и публично кайся! За роман «Мать» ты получил звание «отец советской литературы». Расскажи, как ты не принял Октябрьский переворот и заклеймил своего вчерашнего друга товарища Ленина «авантюристом, готовым на самое постыдное предательство интересов пролетариата!» Весь 1918-й год твоя газета «Новая жизнь» нападала на большевистский террор. «Русская революция ниспровергла немало авторитетов, мы боимся, что лавры этих столпов не дают спать Горькому, мы боимся, что Горького смертельно потянуло в архив, что ж, вольному воля! Революция не умеет ни жалеть, ни хоронить своих мертвецов», - заявил тогда я.
– Но тебя это не остановило – ты написал пьесу о мерзостях новой власти. Хозяин Петрограда Зиновьев распорядился повторить то, что уже делал с тобой «проклятый царизм»: пьеса была запрещена, на твоей квартире провели обыск. Зиновьев грозил пойти дальше – арестовать твое окружение...
– Но я продолжал свои разоблачения! «Ничего другого не ждем от власти, боящейся света гласности, трусливой и антидемократической, попирающей элементарные гражданские права... посылающей карательные экспедиции к крестьянам». Вот как я тогда писал!
«Новая жизнь» была закрыта Зиновьевым. Ленину пришлось посоветовать мне, «отцу пролетарской литературы», отбыть из первого пролетарского государства. В 1922 году я покинул Родину под предлогом лечения...
– А чего ж вернулся?
– не выдержал Ельцин.
– Да вот, товарищ Сталин обратно заманил обещаниями денег, власти и свободы творчества...
– Обманул?
– Не совсем. Деньги и власть дал, свободу – нет...
– Да, из тех писателей, кто остались после революции в России, все продались большевикам, - изобразил вздох Ницше.
– Не все!
– раздался возмущенный голос.
– Я, Николай Гумилев, был расстрелян в 1921 году.
– В чем была Ваша вина?
– заинтересоваля Фридрих.
За поэта ответил Сталин:
– Не донес органам Советской власти, что ему предлагали вступить в заговорщическую офицерскую организацию, от чего он категорически отказался... Предрассудки дворянской офицерской чести, как он заявил, не позволили ему пойти «с доносом». Еще один «невольник чести»! Брал бы пример со своих коллег-инженеров человеческих душ!
– С моих бесов, что ли?
– встрепенулся Дьявол.
– Да нет, с советских литераторов! Таких, как драматург Трепов, скажем. В 1925 году появилась знаменитая его пьеса «Любовь Яровая». Муж и жена оказались по разные стороны баррикад. Яровую, пытавшуюся похитить в белогвардейском штабе секретные документы, схватили. Офицер Яровой все свел к ревности супруги, ищущей повсюду любовную переписку. Спас ее. Когда же в город пришли красные, Любовь выдала мужа, хотевшего скрыться в чужой одежде. Знаменателен финал. Глядя, как патруль красногвардейцев уводит супруга, героиня заявляет комиссару: «Я только с нынешнего дня верный товарищ».
– Верность ценой предательства близкого человека?! Совсем моя философия!
– заявил Ницше.
– И моя!
– кивнул Сталин.
– И моя!
– крикнул Гитлер издалека.
– Как же Вы, господин Пешков, ухитрились воспитать таких, с позволения сказать, писателей?
– опять было непонятно, выражает ли Ницше одобрение или совсем противоположное чувство.
– С помощью партии и органов ГПУ-НКВД нам удалось выработать «Заповеди советского литератора». Их вдвое меньше чем библейских. Называю их!
1.Не думай.
2.Думаешь – не говори.
3.Думаешь и говоришь – не пиши.
4.Думаешь, говоришь и пишешь – не подписывайся.
5.Думаешь, говоришь, пишешь и подписываешься – не удивляйся.
– Мда, хороши советские литераторы, - опять двусмысленно выразился автор «Заратустры».
– К сожалению, «других писателей у меня нет», - Сталин пожевал фантомную трубку, - приходится обходиться этими. А теперь давайте прогуляемся на строительство нашего великого Беломорско- Балтийского канала...
– Легендарной советской стройки?
– вспомнил Ельцин.
– Я бы не назвал ее образцовой. Читал я о том, как на бетонных работах вместо арматуры порой укладывали хворост и на шлюзы вешали деревянные ворота, как перенесли в сторону участок Мурманской железной дороги, когда выяснилось, что она «мешает» трассе канала... О злоупотреблениях... О гибели трехсот тысяч зеков, ее возводивших...
– Это все – мелочи!
– перебил его «отец народов.
– Зато ББК проложили всего за 20 месяцев: из отпущенных на строительство 400 миллионов рублей «каналоармейцы» истратили на все про все – в том числе и на собственные нужды – лишь 95 миллионов 300 тысяч рублей! При тебе на любой стройке воровали больше половины выделенных средств!
– Темпы строительства, отчетные показатели и величины сэкономленных сумм впечатляют – но только тех, кто не знает, не хочет знать правду о том, как строили канал!
– возразил экс-президент России.
– Его прокладывали подконвойные российские скептики, позволившие себе усомниться в твоей гениальности, Сталин. Самая дешевая в мире рабочая сила!
– Клевещешь ты на нашу социалистическую действительность, ренегат и германский шпион, обладатель Железного креста от фюрера Ельцин! Слушай, как было на самом деле!