Ельцын в Аду

Пульвер Юрий Евгеньевич

– «... И он предстал весь в пламени очам,

Свирепый, мрачный, разъяренный,

И вкруг него огромный божий храм

Казался печью раскаленной!

Едва сказал: «Исчезните!» - цепям -

Они рассыпались золою,

Едва рукой коснулся обручам -

Они истлели под рукою.

И вскрылся гроб. Он к телу вопиет:

«Восстань, иди вослед владыке!»

И проступил от слов сих хладный пот

На мертвом, неподвижном лике».

– Видишь, не только Распятый умеет мертвяков из могил поднимать! Я –

тоже! А как меня боятся – даже жмуриков пот прошибает! А теперь – финал!

– «... И на коне с добычей прянул враг;

И труп завыл; и быстротечно

Конь полетел, взвивая дым и прах;

И слух о ней пропал навечно».

– Вот вам пример сочетания высокой художественности и дурновкусия! Четвертое место, Роберт! Надо было больше строчек мне посвящать, а не бабке зловредной или антиугонным устройствам типа гроба в обручах и цепях! Ну, ныне черед обладателя, образно выражаясь, «бронзы». На сцену!

Еще один безупречный джентльмен поклонился толпе и представился:

– Сэмюэль Тейлор Кольридж. «Мысли дьявола».

«Дьявол утром, с ложа серного встав,

Покинул пределы Ада:

На Землю – на ферму свою – поглядеть

И узнать, как живет его стадо.

По горам он шел, по долам шагал,

Полезной прогулке рад,

И длинным хвостом непрестанно махал,

Как тростью машет фат»...

Дьявол раскрутил свой хвост на манер каратиста, орудующего нунчакой.

– «... Он увидал: у конюшни бьет

Палкой змею адвокат,

И черту припомнились в тот же миг

Авель и его брат».

Наши юристы не то что брата прикончат – родную маму продадут в угоду начальству или за взятку, подумал экс-гарант.

– «... Ехал аптекарь на белом коне

По делу, и, как ни странно,

Дьявол припомнил друга: Смерть

В Откровениях Иоанна»...

Бесплатная страховая (а где тут ударение ставить?) медицина, панимаш!
– кивнул головой ЕБН.
– Сколько народу загнулось после того, как совесткая система здравоохранения была при мне уничтожена...

– «... Черт увидел, как рыла яму свинья

И сама же в нее попала;

«Она похожа, - нечистый изрек, -

На коммерцию Англии в нынешний век -

Меж ними разницы мало»...

На российскую экономику тоже похожа, - мысленно признался себе Ельцин.

– «... Ряд одиночных камер предстал

В Колд-Батской тюрьме перед ним,

И нечистый был рад: он способ узнал,

Как усилить в Аду режим».

Попал бы он в наши тюрьмы – обзавидовался бы!
– посетила ЕБН неутешительная мысль. Кольридж продолжал:

– «... Он видел, как один министр,

Давно уж им любим,

В Палату некую прошел,

А большинство – за ним.

И вспомнил из Писанья черт

О том, как в оный век

В сопровожденье гадов Ной

Прошествовал в ковчег»...

Прямо первый заход новоизбранных депутатов в Госдуму и прочие советы, - опять пришло Борису Николаевичу в голову неприятное сравнение.

– «... Увидев, как некий генерал

Багровеет, накачан вином,

Нечистый в пекло заспешил;

Ошибся дьявол: он решил,

Что все горит кругом».

Видел бы он моих генералов, накачанных водкой и коньяком, – сразу бы подумал об извержении вулкана, - хмыкнул про себя экс-президент России.

Зал откровенно веселился и аплодировал. Сатана показал когтистым пальцем на Кольриджа:

– Весьма остроумно, но здесь больше сарказма в адрес людишек, а меня ты не хвалишь. Поэтому – только третье место. «Серебро» же я присуждаю Белой Дьяволице! На выход, маэстро!

С большим недовольством к трибуне вышла молоденькая девушка – изящная, хрупкая, какая-то светящаяся; в ее душе было мало черноты.

Как же она в пекле-то очутилась?
– спросил себя ЕБН.

– Зинаида Гиппиус, - гордо вскинула головку гениальная поэтесса.
– Стихотворение называется «Божья тварь», написано в 1902 году – я как раз сейчас в том возрасте, в каком его сочиняла.

– Дамские душки, читая свои труды, меняют возраст и облик, как некогда меняли платья, - объяснил Ницше.
– Такая тут нынче мода...

А Гиппиус начала декламировать:

– «За Дьявола Тебя молю,

Господь! И он – Твое созданье.

Я Дьявола за то люблю,

Что вижу в нем – мое страданье.

Борясь и мучаясь, он сеть

Свою заботливо сплетает...

И не могу я не жалеть

Того, кто, как и я, - страдает.

Когда восстанет наша плоть

В Твоем суде, для воздаянья,

О, отпусти ему, Господь,

Его безумство – за страданье».

Пожалуйста, не принимайте мое девическое, по сути, стихотворение за выражение подлинной любви к врагу рода человеческого! Мне на самом деле его жаль, как жаль любое великое существо, демона или человека, пошедшее по ложному пути и причиняющее зло другим. Правда, грешна: я сочувствую ему, потому что он страдает больше всех!

– Какая-то двусмысленность в твоем признании, Зинаида!
– раздосадовался лукавый.
– «Влюбленной Сатана» у Казота, вынуждавший у любовника слова: «Я люблю тебя, мой дьявол!», был гораздо порядочнее. Он хотя прятал под масками то хорошенькой танцовщицы, то красивой собачки - болонки чудовищные формы получеловека-полуверблюда, но не скрывал своей демонической натуры и желал быть любимым в качестве подлинного Дьявола, а не как заимствованный призрак женщины.

А вообще-то, видимо, сама того не ведая, ты своим опусом напомнила мне фламандскую легенду о милосердной Жанне – девушке, которую я поймал на жалости, показав ей сперва – каким я был до падения, а потом – каким отвратительным стал теперь, и уверив доверчивую бедняжку, что своею любовью она приведет меня к раскаянию, а, следовательно, и возвратит мне прежнее великолепие...