Ельцын в Аду
Шрифт:
Продолжаешь врать и в посмертии! Одобряю!
– когтистая лапа Дьявола похлопала хромоножку по фантомному плечу.
– Правильно! Разве оболванивание миллионов людишек и организация геноцида - преступление? Пустяк! А вот что отца недостаточно почитал... Это - да, это - великий грех! Лицемер ты и подлец! И напрасно твои детишки молят Творца о милосердии к вашей «сладкой парочке»! Ни тебе, ни Магде райского блаженства не испытать никогда!
Добрый Боженька, прости наших мамочку и папочку!
– опять взвились к небу голоски маленьких мучеников... И хозяин преисподней, и его подданные заколебались,
Ельцина опять захватило чувство беспокойства: время уходит! Сколько уже прошло из сорока отпущенных ему дней?
Слушай, Николай, - не выдержала его душа, - чего ты меня вызвал-то к
себе?
Хотел получить ответ на мучивший меня вопрос: зачем ты снес Ипатьевский особняк?
Экс-гарант испытал невыносимую душевную боль: этот поступок стал одной из самых черных страниц в его биографии. Именно будущий демократический президент и сравнял с землей это здание...
После ликвидации семьи Романовых в нем разместили Музей революции, в «расстрельном» полуподвале развернули небольшую экспозицию о казни. Над лестницей в это помещение поместили огромную картину: передача Николая Кровавого и его близких мужественным, победоносным членам Уральского Совета. До 1945 года на особняке висела даже мемориальная доска, напоминавшая о происшедшем здесь великом событии.
После войны, когда Сталин, ознакомившись с подробностями дела, предложил своим сподвижникам помалкивать об убийстве Романовых, все переменилось. Музей закрыли, картину убрали в запасники, а в особняке разместили сначала областное отделение Союзпечати, а потом курсы повышения квалификации учителей. Но с 60-х годов что-то сдвинулось в народном сознании: в Екатеринбурге-Свердловске около Ипатьевского дома начал собираться городской и приезжий люд; у замурованного окна полуподвала каждый год в ночь с 16-го на 17 июля стали появляться цветы...
Бывший кандидат в члены Политбюро попытался объяснить свой поступок — и по старой коммунистической привычке принялся безбожно врать, забыв, что он не в СССР, не в России, а в аду, причем не в ленинско-сталинской зоне. В чистилище брехня не проходила!
Опасения, что к 60-летию умерщвления царской семьи около дома могут состояться митинги, побудили ЦК КПСС к действиям. По указанию главного идеолога партии Суслова в город был командирован министр внутренних дел Щелоков, который после ознакомления с делом на месте рекомендовал Политбюро срочно снести особняк. И в сентябре 1977 года исполнить это решение было поручено мне - тогдашнему секретарю Свердловского обкома партии.
«Читаю и глазам своим не верю: закрытое постановление Политбюро о сносе дома Ипатьевых в Свердловске. А поскольку постановление секретное, значит, обком партии должен на себя брать всю ответственность за это бессмысленное решение...
На снос дома давалось три дня. Я спрашивал у тех, кто спустил бумагу: «Как я объясню людям?» - «А вот как хочешь, так и объясняй». Бери, мол, все на себя...
Не выполнить постановление Политбюро? Я как первый секретарь обкома даже представить себе этого не мог. Но если бы даже и ослушался - остался бы без работы. Не говоря уж про все остальное. А новый первый секретарь обкома, который бы пришел на освободившееся место, все равно выполнил бы приказ.
Я хорошо себе представлял, что рано или поздно всем нам будет стыдно за это варварство...»
Ух, и горазд же ты брехать!
– восхитился Дьявол.
– Моя выучка! А ну, Андропов, расскажи, как на самом деле было!
26 июля 1975 года я как председатель КГБ направил в ЦК КПСС секретное письмо:
«О сносе особняка Ипатьева в городе Свердловске.
Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются различного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых, и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в г. Свердловске.
Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города. В нем размещается учебный пункт областного управления культуры. Архитектурной и иной ценности особняк не представляет, к нему проявляет интерес лишь незначительная часть горожан и туристов.
В последнее время Свердловск начали посещать зарубежные специалисты. В дальнейшем круг иностранцев может значительно расшириться, и дом Ипатьева станет объектом их серьезного внимания.
В связи с этим представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города».
Секретное решение Политбюро было принято 4 августа 1975 года, то есть спустя 9 дней после моего письма. Однако особняк был снесен... ровно через два года, в ночь с 27 на 28 июля 1977 года.
Так что у ренегата Ельцина концы с концами, то бишь даты, не сходятся. Решение Политбюро шло из Москвы два года — так получается, если верить его словам. На самом деле такие директивы выполнялись незамедлительно или сразу же отменялись; третьего не дано!
В августе 1975 года, когда постановление вышло, ренегат Ельцин не был еще первым секретарем. Тем не менее он утверждает, что получил секретную депешу, сидя уже именно в этом кресле - конкретно летом 1977 года. Врет! Пакет из Москвы был послан Свердловскому обкому в 1975-м! Однако тогдашний первый секретарь, Яков Рябов, указания центра не выполнил.
Тут вставил свою реплику давний покровитель Бориса Николаевича Рябов:
Я не спешил исполнять постановление, ссылаясь на то, что «сносу особняка противились местные историки и краеведы».
Выходит, - продолжил Андропов, - в 1977 году, когда директива пропылилась два года, Ельцин обнаружил ее. В ЦК о решении забыли, в противном случае Рябову не поздоровилось бы, чего не случилось. Так что процитирую Лигачева: «Борис, ты не прав!» Выкладывай, как все было!
И Ельцин начал давать правдивые показания:
Мне, молодому партийному вожаку, нужно было завоевать очки перед Москвой. И я, вспомнив о 60-летии расстрела, решил продемонстрировать начальству служебное рвение. «... В одну ночь срыли. И то место закатали в асфальт...»
Снос происходил в авральной спешке. Дом стерли с лица земли в июле, а из реестра памятников истории и архитектуры исключили лишь 3 августа: специальным постановлением Свердловского горисполкома. Официальное же решение о сносе приняли и вовсе через два месяца: 21 сентября. Причем в документе говорилось, что объект «в порядке плановой реконструкции города» ломаться будет поэтапно, за два месяца. Так что я обезопасил себя со всех сторон.