Ельцын в Аду
Шрифт:
В начале 1916 года измотанная, истекающая кровью армия, потерявшая убитыми, ранеными и пленными около четырех миллионов человек, отступившая на сотни верст в глубь страны, перестала верить в победу и не понимала, почему и за что идет эта война. В равной мере ненавистной становилась она и для всего общества.
Историк, литературовед и издатель М.К. Лемке, ушедший на фронт в звании штабс-капитана и волею судьбы оказавшийся в Ставке:
«Когда сидишь в Ставке, веришь, что армия воюет, как умеет и может; когда бываешь в Петрограде, в Москве, вообще в тылу, видишь, что вся страна ворует. «Черт с ними со всеми, лишь бы сейчас урвать», - вот девиз нашего массового и государственного вора.
Страна, в которой можно открыто проситься в тыл, где официально можно хлопотать о зачислении на фабрику или завод вместо отправки в армию, где можно подавать рапорты о перечислении из строя в рабочие роты и обозы, - такая страна не увидит светлого в близком будущем... такая страна обречена на глубокое падение. Страна, где каждый видит в другом источник материальной эксплуатации, где никто не может заставить власть быть сколько-нибудь честной, - такая страна не смеет мечтать о почетном существовании.
Вот к чему привели Россию Романовы! Что они погибнут, и притом очень скоро, - это ясно».
Если династию Романовых заменить на семью Ельциных, можно было бы подумать, что это написано не в 1916 году, а, скажем, восемьдесят лет спустя!
– продолжал издеваться Сатана. Душа экс-президента будто несуществующей в аду воды в фантомный рот набрала...
У многих россиян спасение Родины напрямую связывалось с уничтожением главного «демона зла» - Распутина. Против него, против группировавшихся вокруг него министров, против императрицы, изображавшейся немецкой шпионкой на русском троне, сплотились почти все оппозиционные самодержавию силы, в том числе многие из Романовых. Богобоязненная и милосердная Елизавета Федоровна, будущая святая, никогда не остававшаяся в стороне, если видела какую-нибудь несправедливость, в начале декабря 1916 года сказала Николаю Второму, мужу своей сестры:
«Распутин раздражает общество и, компрометируя царскую семью, ведет династию к гибели».
Присутствовавшая при сем Александра Федоровна решительно попросила сестру никогда более этого вопроса не касаться. Эта встреча оказалась последней в их жизни...
Против старца выступил даже великий князь Николай Николаевич, его прежний почитатель, понявший опасность, нависшую над династией. Верховный Главнокомандующий, ближайший человек, апеллировал к царю против сибирского мужика... Мужик оказался сильнее!
Враги старца каждый раз выдвигали против него одни и те же традиционные обвинения в разгуле и похоти. Они не знали, что он раз и навсегда замечательно объяснил Аликс и своим верным почитательницам таинственную причину своего странного поведения.
Мария Головина, фрейлина царицы:
«Если он это делает, то с особой целью - нравственно закалить себя». Старец, берущий на себя грехи мира и через грехопадение подвергающий себя добровольному бичеванию обществом (как это делали юродивые еще в Древней Руси), - так объясняются похождения Григория Ефимовича.
«У царицы хранилась книга «Юродивые святые русской церкви» с отметками в местах, где говорилось о проявлениях юродства в форме половой распущенности», - вспомнил отец Георгий Шавельский, протопресвитер императорской армии и флота.
Отчаявшись переубедить монарха, придворная камарилья решила физически устранить неугодного старца. Он это понял — и принял меры!
Секретарь Распутина Арон Симанович в 1921 году, находясь в эмиграции в Риге, опубликовал «Завещание», отданное ему старцем незадолго до смерти.
«Дух Григория Ефимовича Распутина — Новых из села Покровского. Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января 1917 года я уйду из жизни.
Я хочу русскому народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять.
Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией.
Если же меня убьют бояре и дворяне, и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью, и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.
Русской земли царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ.
Я ухожу и чувствую в себе Божеское указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен подумать, все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я заплатил моей жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о твоем избранном роде».
Явная подделка!
– усомнился «первый имморалист».
– Симанович сам написал «завещание», чтобы подзаработать на его публикации!
Ничего подобного!
– возмутилась Аликс.
– Еще до своей смерти Друг через своего секретаря передал завещание мне! Легко понять, что я испытала! Я не показала это письмо Ники. Но охрану старца усилила. Просила Друга без моего ведома не принимать никаких приглашений. Мы даже запирали его одежду! Но простодушного старца перехитрили — и кто?! Мои же родственники — Романовы, гори они в аду!
Горят, милочка! Еще как!
– подбодрил ее Черт № 1.
Пидарасы меня живота лишили!
– со слезой в фантомных глазищах пробасил «святой черт».
Ругаться — недостойно!
– укорил его Ельцин.
Так я же в прямом смысле слова, а не в переносном!
– проявил удивительную грамотность старец.
Тогда надо правильно говорить: педераст!
– философ решил все же улучшить образование сибирского мужичка-самородка.
А какая разница?!
Как я говорю — это медицинский термин, а как Вы — непристойность!