Ельцын в Аду
Шрифт:
– Но у меня есть и другие сведения! Поняв, что война уже началась, Вы быстро переменились. Оправившись от раны, вскоре вернулись в Петербург. И стали слать царице совсем иные телеграммы, в которых предсказывали победу России. Например, 20 июля 1914 года Вы написали: «Всяко зло и коварство получат злоумышленники сторицей... Сильна благодать Господня, под ее покровом останемся в величии».
А чего я мог поделать?
– пожал могучими призрачными плечами старец.
– Все хотели войны и победы, в том числе папа. Я просто вынужден был предсказывать то, что хотели в тот момент услышать мои покровители.
Но, вернувшись в Петербург, я попытался опять прорицать правду. И папа тотчас запретил мне посещать дворец. Как всегда, я снова сразу переменился. И заявил публично: «Я рад этой войне. Она избавит нас от двух больших зол: от пьянства и от немецкой дружбы».
Мама не хотела вражды с Германией, в чем я ее поддерживал. А «ястребы», как сейчас говорят, боролись против нас очень грязными методами, В шпионаже были обвинены военный министр Сухомлинов, бывший агент МВД Мануевич-Мануйлов и банкир Рубинштейн — ставленники мамы, близкие ко мне. Через Рубинштейна царица тайно от мужа переводила деньги в Германию своим обнищавшим родственникам. Ей был нужен преданный министр внутренних дел, чтобы сохранить тайну и прикрыть себя и меня. Она сделала ставку на Протопопова. Но и того наши недруги вскоре убрали!
Чего добивались Вы с императрицей?
Единственным шансом для России был сепаратный мир с немцами. Но папа категорически отказывался об этом даже слушать. Единственный, кто мог соединить Берлин и Петроград, был я. И сказать государю правду мог опять же только я.
Но сторонников войны оказалось слишком много. Даже вдовствующая императрица Мария Федоровна ко мне относилась скверно, хотя знала, что я помогаю ее несчастному внуку, останавливаю у него кровотечение.
Выходит, Вас зря прозвали «святым чертом»?
Я великий грешник, никакой не святой. Бабник, пьяница - да! Но и не убивец, не сребролюбец! Не черт! Я получал 10 000 рублей в год от мамы, от министерства внутренних дел. И эти деньги, и те, что приносили просители, я тут же раздавал людям, которые нуждались в средствах. Злата-серебра не копил, после своей смерти не оставил никаких капиталов. Слухи о моем сверхъестественном разврате не получили документального подтверждения. Комиссия Временного правительства через газету предложила откликнуться женщин, которых я якобы совратил. Никто не появился!
Я истово верил в Господа нашего Иисуса Христа! Я хотел спасти Русь и трон от военного разгрома и революции — и за это меня убили те самые Романовы, которых я защищал! Поистине: «Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят!»
... Великий князь Дмитрий Павлович из России вовремя смылся. После Октября (случай небывалый для династии Романовых) официально перешел на британскую службу — помогло сотрудничество с разведкой в убийстве Распутина. Потом жил в Лондоне и Париже. В 1926 году женился на богатой американке Эмери. После чего он и его сестра Мария Павловна уехали в США, где Великий князь занимался торговлей вином, а Великая княгиня служила консультантом в фирме модной одежды.
Феликс Юсупов в октябре 1917-го, забрав из своего дома несколько полотен Рембрандта и ряд фамильных драгоценностей, тоже удрал. Жил в Крыму, а в апреле 1919 года вместе с оставшимися в живых членами династии уплыл на английском боевом корабле за границу.
В 1917 году Освальд Рейнер получил звание капитана - далеко не случайное совпадение! В 1919 году был награжден орденом и начал работу в Стокгольме. Именно из нейтральной Скандинавии тогда вела свою деятельность против России английская разведка. В 1920 году под прикрытием журналистского удостоверения он перебрался в Финляндию. В дальнейшем Рейнер не потерял связи с эмигрантом Юсуповым и помог перевести его книгу мемуаров на английский язык.
Любопытно получается!
– подметил Сатана.
– Тех их Романовых, кто особо в грехах не погряз (к тебе, Николашка, и твоей благоверной сие не относится), казнили мученически, как и тебя, Гришка. А пидоры уцелели и умерли своей смертью! Сейчас все вы - у меня в лапах! Не парадокс ли?! Хороши у Творца шуточки!
И - ладно, Колян, что ты им прощал грехи! Но ведь ты назначал их на ключевые должности в империи, прекрасно зная, что они неспособны ни к чему. История учит, но никак не научит: хочешь добиться успеха в любом деле - не допускай непотизма... Борька, тебя это тоже касается…
Чего? Какого такого «потизма»? Особая форма потения, что ли? Но какое отношение она имеет к политике?
– Ельцин практиковал непотизм в малых размерах,м однако научного определения этой напасти не знал.
Непотизм - назначение родичей на выгодные должности, - сыграл в дешифровщика его эрзац — Виргилий.
Не, вы мне этот, панимаш, непотизм не шейте. Я родичам, конечно, помогал, но в меру.
Странно, - начал размышлять вслух Ницше.
– Откуда в тебе, насквозь корыстном и вероломном человеке, такие качества?
Да ничего странного, - усмехнулся в ответ Фрейд.
– Просто у герра Ельцина есть одно исключительное свойство: он легко обо всем забывает. Ни негативные, ни положительные эмоции, возникающие в процессе общения с другими людьми, не откладывались в его памяти. Был человек — и нет, словно и не было никогда.
К своему окружению подобным образом он относился всегда: еще с юности. Не то чтобы был он совсем уж черствой, бессердечной натурой. Нет, просто все вокруг имели для него исключительно временную ценность: как только человек переставал быть нужен, Борис забывал о нем враз... Даже о своих родителях почти никогда не вспоминал; уехав в город, редко виделся с ними, забывал поздравлять с днями рождения. Когда стариков потребовалось забирать из деревни — мать тяжело заболела, отца парализовало, – секретарь обкома и не подумал поселить их у себя.
«У тебя, Михаил, конечно, тесновато, - сказал он младшему брату, - но и у меня, пойми: двое детей, жена, ответственная партийная работа. Так что ухаживай за стариками, а я мысленно с тобой».
Михаил работал в то время простым монтажником и жил в однокомнатной квартире; старший занимал роскошные, по свердловским меркам, хоромы...
Мать Клавдию Васильевну, любовь к которой, уже будучи президентом, он всячески пропагандировал, Ельцин забрал к себе лишь в 1992 году, когда стало ей совсем худо и потребовался постоянный присмотр врачей. К тому же в Екатеринбурге пошли уже разговоры о неблагодарном, бросившем мать президенте... Ее поселили на даче в Барвихе, в боковом крыле, рядом с караулкой и комнатой охраны. Ее не звали никогда к общему столу, питалась старуха отдельно от всей семьи...