Ельцын в Аду
Шрифт:
– Заливаешь, ментяра!
– в разговор вмешался посторонний зэк.
– Я уже две ходки сюда имею!
– Эт как?
– оторопел рогатый мусор.
– Реанимация откашливала от зоны!
– Ну, эт временно! Отсюда до Страшного суда никто не откинется! Сюда вход — рупь, выход — два!
– Да я двести заплачу! Чем возьмешь?
– Ельцин не уступал, мастерски используя блатной жаргон.
Бес на минуту задумался над достойным ответом, чем воспользовался его гид:
– Борис, ты зачем этого черта дразнишь?
Экс-диссидент отреагировал фразой, сказанной им в бытность
– Иначе все блатные меня за дешевку посчитают, пульнут базар (ну, объявят всем): «Ельцин опять перед начальством задницей вертит». Я б этому чертову менту или, точнее, ментовскому черту еще и в жало (морду) заехал, да не получится! А вообще-то ты прав: все это — жеванина (пустой разговор). Кончаю баланду травить (пустословить)!
Ницше воспользовался окончанием перепалки для пополнения своих знаний:
– Господин дэпан, а в чем отличие этой зоны от других? И каких знаменитостей, кроме моего спутника, Вы пытаете и как именно?
– В этой зоне — как на земле в ельцинской России: почти все бесплатно горят на работе!
– пошутил бес.
– Ее особенности ты испытаешь на себе, побыв здесь подольше. А второй вопрос ты задал интересный... Дай-ка припомнить... Буддист-коммунист Пол Пот, уничтоживший четыре миллиона, то есть две трети своих соотечественников-камбоджийцев, по моей задумке превратился в червя-трупоеда...
– Ну что за наказание?
– скривил фантомную губу Фридрих.
– Он и при жизни форменным людоедом был!
– Да, но теперь-то он есть не может — и мучается страшно! Трупов вокруг навалом – а рот и зад зашиты! Большинство граждан соцлагеря и многие из каплагеря, кстати, по собственному желанию превращаются в навозных червей...
– Почему?
– Им так барно, то бишь комфортнее: привыкли, что их постоянно кормили дерьмом, причем как в прямом, так и в переносном смыслах! Наказание особое я для подхалимов изобрел — зализывание начальственного ануса, а для их боссов - участие в многодневных заседаниях без возможности облегчиться. Основателя антисемитского общества «Память» Васильева я придумал подвергнуть обрезанию, кормить исключительно мацой и заставить учить наизусть «Талмуд» - на иврите!
– Чем мучаются согрешившие священники?
– не преминул спросить отъявленный борец с религией.
– Убеждаются в своей глупости: надо было самим верить в то, чему учили в церкви!
– А Брежнев в своей зоне сильно страдает?
– заинтересовался Борис Николаевич. Участь Пол Пота он разделить не боялся (крови ведь не так уж много пролил), а вот посмертную судьбу генсека - «бровеносца» повторить опасался.
– Чертовски жаль, но не так чтобы очень. Грехи личные у него обычные, человек-то в общем он был незлой. К тому же в 1967 году его матери, которая ходила в храм, какой-то юродивый сказал: «Если твой сын церковь не обидит, будет править долго». Он и не обижал, и многие за него молились, свечи ставили... Потому здесь ему некоторое облегчение... И мучился бы куда меньше, если б не афганская война...
– А правду говорят, что Брежнева и Чапаева в аду вентиляторами сделали? Дескать, когда про кого из мертвых на земле анекдот рассказывают, тот в гробу переворачивается?
– продолжил интервью Ницше.
– Раньше такое было! Они крутились и вырабатывали электричество, которое пропускали через языки журналистов и писателей, говоривших одно, думавших другое, а писавших третье... Сейчас эта парочка почти не вертится... Забыли их...
– Ну, мне судьба этих литераторов не грозит!
– гордо выпятил фантомную грудь «первый имморалист».
– Я-то как раз писал и говорил то, что думал!
– Харэ (ладно), кончай пустой базар, Фридрих!
– оборвал разглагольствования своего гида экс-гарант.
– Как я понял, играть на рояле тут не принято? А, дэпан?
– Сам врубись: на хрена у душ брать отпечатки пальцев?!
– Так что: двигаем на вокзал?
– Железная дорога в преисподней?!
– изумился автор «Заратустры».
– Откуда?!
– А еще философ!
– презрительно хмыкнул ЕБН.
– Вокзал — это зал для оформления арестантов!
Очутившись там, Ницше навострил уши: речь его обитателей могла ощутимо расширить не только скромные познания Фридриха в фене, но и полный словарь русского мата. Впрочем, и своих любимых персонажей — белокурых, а также черноволосых, седых и даже рыжих бестий - он тут встретил в большем количестве, чем на страницах собственных произведений. Разговоры «сверхчеловеков» образца «Россия 90-х годов» произвели на гениального писателя огромное впечатление, хотя понять их до конца он был способен только с помощью своего подопечного, который стал толмачом у собственного экскурсовода.
– Хавки (еды) хочется, особенно флеша (мяса)...
– А я б упал в тряпки - покемарил (поспал)...
– А я о приходе мечтаю...
– Этот герр хочет стать священником?
– удивился Фридрих.
– Этот хер вожделеет о приятном действии наркотиков!
– загоготал дэпан.
– Смотри, какой шухер поднялся, как только я наркоту упомянул!
– Эй, пупкарь, ты че, колеса (таблетки) в зону прикатил?
– кинулась к троице новоприбывших какая-то неприкаянная наркоманская душа.
– А ты че, убиться хочешь?
– Так он же мертвый?
– поразился Ницше.
– Как ему можно убить себя?
– Не себя убить, а принять дозу!
– пояснил бес.
– Дури (анаши) желаешь?
– Не, мне б чего покруче!
– Может тебе баян с герычем (шприц с героином) дать?
– позлорадствовал бес.
– Раскумариться захотел?! Адским воздухом подыши! Живчиков глотни вместо колес (сделай минет вместо приема таблеток)!
Русского бандита, да еще и подсевшего на иглу, смутить оказалось трудно, что незадачливый дэпан ощутил на себе.
– А ты что — мне судья?
– Да!
– горделиво тряхнул рогами искуситель.
– В таком случае, Ваша честь, надуйте меня через член, как дирижабль, и запустите в небеса, поближе к Богу!
Все присутствующие заржали, захрипели, захрюкали, взвыли, засвистели от восторга.
– Ладно, я с вами еще разберусь!
– пригрозил дэпан и замолк. Свежеупокоенные вернулись к своим разговорам.
– Я первый раз сел по карманке, второй — по бакланке (статьи за карманные кражи и хулиганство). Третью и четвертую ходку чалился за гоп-стоп (грабеж)...