Ельцын в Аду
Шрифт:
Хреновый у тебя небесный покровитель!
– позлорадствовал Повелитель мух.
– Наследник-то престола оказался с брачком — смертельно больной!
Это не святой виноват, а моя дурная наследственность!
– забилась в истерике несчастная мать.
– Все мальчики в моем роду болели гемофилией!
Это - результат близкородственных браков!
– дал научное объяснение Дьявол.
– А не хрена с генетикой шутить!
Правильно, товарищ Сатана!
– осмелился высказать свое мнение долго молчавший Жданов.
– «Генетика - продажная девка империализма», чего с ней шутить! Ее е...ть надо, да покрепче!
Замолкни, идиот!
– заорали тысячи голосов.
Ельцин и те, кто находился рядом с ним, перепалки уже не слышали: они мучились вместе с семьей последнего русского царя.
... Через шесть недель после рождения наследника Николай записал в дневнике: «8-го сентября. Среда. ...Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось до вечера из пуповины».
Это был первый приступ гемофилии - роковой наследственной болезни гессенских герцогов, от которой во многих поколениях постоянно умирали их мужские представители. Страшный недуг сделал судьбу династии Романовых фатальной: по закону о престолонаследии царские дочери не имели права на трон, и будущее государства становилось весьма неопределенным. Несчастные родители с самого начала хорошо понимали это.
Великий князь Александр Михайлович:
«Николай потерял во все веру. Хорошие и дурные вести имели на него одинаковое действие: он оставался безразличным. Единственной целью его жизни было здоровье его сына. Французы нашли бы, что Николай II представлял собою тип человека, который страдал от его добродетелей, ибо государь обладал всеми качествами, которые были ценны для простого гражданина, но которые явились роковыми для монарха... Не его вина была в том, что рок превращал его хорошие качества в смертоносные орудия разрушения. Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства».
Американский биограф последних представителей русской правящей династии Роберт Мэсси:
«Это была ужасная гримаса Судьбы: счастливое рождение единственного сына оказалось смертельным ударом. Уже когда гремели салютующие пушки и развевались флаги, Судьба готовила ужасный сюжет. Вместе с проигранными битвами и потопленными кораблями, вместе с бомбами, революционерами и их заговорами, забастовками и бунтами царская Россия погибла от небольшого дефекта в организме маленького мальчика».
Именно я помог отдалить эту трагедию на десяток лет и мог бы вообще ее не допустить, кабы мне не мешали!
– заявил Распутин, о котором все забыли.
Удивительная метаморфоза — деревенский пьяница и лентяй превратился для кого в праведника, для кого в грешника, а для кого — в «святого черта»!
– тонко подметил философ.
... Родился Григорий Ефимович в 1869 году в Тюменском уезде Тобольской губернии, в слободе Покровской, в семье крестьянина-середняка. В начале жизни никто не замечал за ним ничего особенного, за исключением лишь огромной физической силы. Отличался он любовью к выпивке и прекрасному полу, но в сибирских селах это было не в диковину. Да и фамилия его никого не смущала - Распутиными называлась едва ли не половина его односельчан.
Один из самых загадочных людей в русской истории вспомнил беспутное начало своей жизни:
– «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко грело, а птицы пели райские песни, я мечтал о Боге... Душа моя рвалась вдаль... Не раз, мечтая, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они... Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне... И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился. Не удовлетворен был я, на многое ответа не находил, и грустно было. И стал я попивать»...
В двадцать с небольшим лет он женился на скромной и незлобивой девушке, которая родила ему двух девочек - Матрену и Варвару - и мальчика Дмитрия. Отец Распутина, по данному однажды обету, каждый год ходил в Верхотурье, в Николаевский монастырь, но как-то заболел и отправил вместо себя туда сына. Проделав неблизкий путь за Уральский хребет, сотни верст по Сибири, Григорий вернулся преображенным.
– До 30 лет я был блудодеем и вором, но вот к 30 годам, к возрасту, когда Господь Иисус начал Свое общественное служение, я переменился! Студент- семинарист встретился на моем пути и беседой своей наставлял заблудшую душу на истинный путь. С того времени начинается мое житие как «старца» Григория.
Во время молотьбы, когда над моей святостью смеялись домашние, я воткнул лопату в ворох зерна и пошел по святым местам... Ходил больше года, вернулся домой, в хлеву выкопал пещеру и молился там две недели. И опять пошел странствовать, поклоняться святым местам. Был в Киеве, как преподобный Серафим, и в самой Саровской пустыни, а потом на богомолье в Москве — и дальше по бесконечным российским городам и весям.
Вернулся домой после долгих странствий и, молясь в церкви, на глазах народа в усердии разбивал лоб об пол. С того времени было дано мне пророчествовать и исцелять. В Покровском я устроил под своим домом моленную и подолгу молился там и пел псалмы в окружении появившихся у меня поклонников и поклонниц. Они-то и стали первыми моими вестниками, распространив славу о великом чудотворце и праведнике далеко за пределы уезда, а потом и губернии.
...Вскоре в Петербурге о нем узнали многие иерархи церкви, в том числе духовник Великого князя Петра Николаевича и его жены Великой княгини Милицы Николаевны — отец Феофан.
Милица была одной из наиболее убежденных и знаменитых оккультисток и теософов Петербурга. Она и ее сестра встретились с Распутиным на богомолье в Михайловском монастыре, где у них зашла речь о разных болезнях, и они упомянули гемофилию. Старец ответил, что лечит все недуги и этот - тоже.
Милица Николаевна вскоре после того специально представила странника августейшей чете. Однако первая встреча на них особого впечатления не произвела, хотя оставила благоприятное воспоминание.
Только с 1908 года Григорий и «папа» с «мамой» стали встречаться почти регулярно. Виновницей этого стала фрейлина и лучшая подруга императрицы Анна Вырубова, в чей дом в Царском Селе часто наведывался старец.
Вечером 12 марта 1908 года, когда Распутин и ставший его другом Феофан в очередной раз сидели у Вырубовой, к ней заехали Ники и Аликс.
– Как это было славно!
– ударилась в воспоминания императрица.
– Поздний вечер. Мы с Аней играем Бетховена в четыре руки.
– Около полуночи по приказанию Ани Друг неслышно заходит в полуосвещенную комнату. Я сижу спиной к нему — продолжаю играть. Часы бьют полночь.