Ельцын в Аду
Шрифт:
– Тем, на котором одна извилина!
– не упустил случая отпустить шуточку философ.
– Между ягодиц, что ли? Фи, как вульгарно, герр Ницше!
– Каждый понимает в меру своей испорченности, герр Гудериан! Я подразумевал голову: у многих российских военных на ней только одна извилина – вмятина от фуражки! Если, конечно, верить их соотечественникам-простым гражданам...
– Господин экс-президент, я имею ввиду Ваше неслыханное решение расстрелять собственный рейхстаг из танковых пушек... Нигде в мире такого не было! Разве только полковник Пиночет в Чили... Да нет, парламент вроде и он не обстреливал. Наполеон, Кромвель, Ленин в свои учредительные собрания просто ввели солдат и «уставший караул» - и избранников народа разогнали. А вот использовать артиллерию никто не додумался. Браво!
– Гудериан явно издевался.
Душа ЕБН побагровела. При жизни он никому не позволял спрашивать себя про этот самый постыдный эпизод своей не в меру бурной жизни, в своих мемуарах нагло врал. Хотел было солгать и здесь. Но это был ад, а не отчизна...
– Ну, тут такая загогулина: эти козлы из Думы вознамерились отобрать у меня полномочия. Люди в верхах не так сидели, панимаш, а всякие там Хасбулатовы, Руцкие и прочие лезли в расстановку кадров. И в распределение госфинансов... Кроме того, я в очередной раз положил хр... то-есть наложил вето на закон о коррупции, который думцы приняли, а они собрались мой запрет преодолеть. Я и дал указание набрать на них компромат... Компромат – он успокаивает, снижает активность, в общем, благоприятно действует на политиков...
– Как бром на распутников?
– блеснул остроумием философ.
– Но в данном случае оппозиция от твоего «релаксанта» перевозбудилась и решила тебе импичмент устроить?
– Ну, в общем, да. И тогда я подумал: дай-ка я их слегка пугну! И пугнул! Пострелять, правда, немного пришлось...
– Должен констатировать, что представляемый к награждению в этом отношении меня переплюнул, – завистливо вздохнул Гитлер.
– Я долго и успешно боролся с рейхстагом. Этот придурок Ван дер Люббе даже, как вы помните, его поджог...
– Майн фюрер, это я его поджог!
– обиделся Геринг.
– Я как председатель парламента жил в квартире, соединенной с рейхстагом потайным ходом. Через него я пропустил спецкоманду эсэсовцев с бензином и тряпками...
– Прошу прощения, рейхсмаршал, я на секунду забыл, что мы не на земле и врать не надо. Продолжаю. Мы пытались свалить вину на коммунистов, однако, к сожалению, не преуспели. А вот у господина Ельцина светлая голова: без всяких раздумий прямой наводкой из танковых пушек по парламенту - бабах!
– и никакой оппозиции! Ах, как же я не докумекал!
– Хасбулатов, Руцкой и иже с ними препятствовали развитию страны!
– Я уверен, что никто в мире не забыл мой тезис: «Если естественному развитию народа насильно создается смертельно опасное препятствие, то искусственно прерванная эволюция может актом насилия опять открыть себе русло свободного естественного развития». Я считаю Вас своим учеником, герр Ельцин, - и весьма способным! С легкой грустью признаю: Вы меня превзошли. Я к германской конституции пытался приспособиться, как-то обойти ее. А Вы российскую конституцию просто сломали... раздолбали снарядами. Вполне в моем духе! «Если уж нарушать условия договора, то совершенно неважно, в каком масштабе...»
К разговору подключился высокий, представительный, холеный, благообразный господин с лицом знатного холопа – министр иностранных дел Риббентроп.
– Какая гениальная мысль! Помните, майн фюрер, наш диалог на эту тему? «Когда война кончится, - сказал я, - я заведу себе красивую резную шкатулку. И спрячу туда все государственные договоры и прочие соглашения между правительствами, которые я за время своей служебной деятельности разорвал и которые разорву в будущем». Моя образность очень понравилась Вам, и Вы шутливо добавили: «А я подарю Вам еще одну шкатулку, если первая окажется недостаточно вместительной».
– Как точно сформулировано!
– зааплодировал Ницше (хлопков, правда, слышно не было).
– «Кто может повелевать, кто по природе «господин», кто выступает насильственно в действии и осанке, - какое тому дело до договоров!» Мыслим мы одинаково, герр рейхсканцлер!
Гитлер хотел было счастливо улыбнуться, но глянул вниз, где располагалось Управление дел Дьявола, - и передумал.
– Да я это сделал не для себя, а для России!
– надрывался, будто на митинге, ЕБН.
– Ага, конечно! Главное – свою деятельность прикрыть демагогическим лозунгом, который народные массы должны принять как руководство к действию, и здесь основное – «правильно указать тенденцию». Опираться надо на государственность и национализм. «Во время Первой мировой войны разве наши молодые полки шли во Фландрии на смерть с лозунгом «Да здравствует всеобщее избирательное право!» на устах? Нет, неправда, они шли на смерть с кличем «Германия превыше всего!» И Вы поступили именно так, как сделал бы я! За Великую Россию из танковых стволов по Государственной Думе пли! Перефразируя фразу Лигачева про Вас, скажу: «Борис, Вы правы!» Кстати, если это Вас заинтересует, замечу: Вы действовали не только как истинный нацист, но и как образцовый большевик – и Ленин, и Сталин Вас бы похвалили...
– Еще как похвалим, дай только Дьявол встретиться лично!
– с угрозой прорычал дуэт классиков ленинизма-сталинизма.
– Опять подслушивают, - с огорчением махнул рукой Адольф.
– А где же госбезопасность и контрразведка? «Я никому не могу доверять и ни на кого не могу положиться».
– Майн фюрер! В аду невозможно обеспечить скрытность, - заклацал в страхе челюстью Гиммлер, а остальные начальники спецслужб утвердительно закивали призрачными головами.
– Мы не понимаем, как Вы можете отдавать заведомо невыполнимые приказы.
– «Если фюрер прикажет, то дважды два будет равно пяти», - вставил шпильку конкуренту жирный Геринг.
– Верно, герр рейхсмаршал. «Я вовсе не требую, чтобы подчиненные понимали скрытый смысл моих приказов. Достаточно, если они будут усердно их выполнять». Какая там программа была для меня намечена в Бухенвальде? Завтра руководство всех спецслужб за нерадивость туда – в командировку! Гелена с ними – пусть не пишет клевету на Бормана! И обязательно включите в список мероприятий услаждение душ российской «попсой».
Продолжу. Господа, хотел бы вернуться к вопросу о моих отношениях с рейхстагом. Тот факт, что я не приказал расстрелять его из пушек, вовсе не означает, что я позволил этим ничтожествам – депутатам сесть себе на голову. Я оказался пророком! Еще сидя после путча в крепости Ландсберг, я сказал: «Если я снова займусь политикой, то это будет новая политика. Вместо того, чтобы завоевывать власть с помощью оружия, мы к неудовольствию депутатов – католиков и марксистов – сунем нос в райхстаг. Правда, понадобится больше времени, чтобы их переголосовать, нежели на то, чтобы их перестрелять... Но под конец их же собственная конституция приведет нас к успеху. Каждая легальная процедура длится долго... Но рано или поздно мы завоюем большинство и тем самым Германию».