Ельцын в Аду
Шрифт:
«Самые благоприятные преграды и лучшие средства против современности:
Во-первых:
1)Обязательная военная служба, с настоящими войнами, которые прекратили бы всякие шутки.
2)Национальная узость, которая упрощает и концентрирует.
Поддержка военного государства — это последнее средство, которое нам осталось или для поддержания великих традиций, или для создания высшего типа человека, сильного типа». Такого как Наполеон, Гитлер, Ленин, Сталин...
– То есть Вы с нами?
– обрадовался Ильич.
– Я ничего не могу пока сказать, герр Ульянов, мне надо оглядеться...
– «А вы видились уже с» Вагнером? «Ну, воображаю, сколько кислых слов он Вам наговорил о нас», учитывая его увлечение национализмом и расизмом. «Но и Вы, и он должны примкнуть к нам... Допустим, что не все укладывается в Ваше и его понимание... Что делать: для молодого вина старые мехи мало пригодны, слабоваты они, закон истории... Но нам нужны люди, как» Вагнер «и Вы, ибо вы оба люди практики и делового опыта. Мы же все, вот посмотрите на Менжинского, Шлихтера и прочих старых большевиков... слов нет, все это люди прекраснодушные, но совершенно не понимающие, что к чему и как нужно воплощать в жизнь великие идеи... Ведь вот ходил же Менжинский в качестве наркомфина с целым оркестром музыки не просто взять и получить, нет, а реквизировать десять миллионов... смехота... А посмотрите на Троцкого в его бархатной куртке... какой-то художник, из которого вышел только фотограф, ха-ха-ха!..»
– Как можно, Владимир Ильич! Мы столько буржуев и контрреволюционеров в могилу отправили!
– возмутились начальник ОГПУ и создатель Красной Армии – хором. Ницше воспользовался их ответом как трамплином для прыжка в дискуссию:
– Вся деятельность большевиков у власти сводится к чисто негативной. Ведь пока что - не знаю, что будет дальше, - вы только уничтожали... Все эти ваши реквизиции, конфискации, ликвидации есть ничто иное, как уничтожение...
– «Верно, совершенно верно, Вы правы, - с заблестевшими как-то злорадно вдруг глазами, живо подхватил Ленин.
– Верно. Мы уничтожаем, но помните ли Вы, что говорит Писарев, известный литературный критик-разночинец XIX века, помните? «Ломай, бей все, бей и разрушай! Что сломается, то все хлам, не имеющий права на жизнь, что уцелеет, то благо...» Вот и мы, верные писаревским, - а они истинно революционны – заветам, ломаем и бьем все, - с каким-то чисто садистским выражением и в голосе, и во взгляде своих маленьких, таких неприятных глаз, как-то истово, не говорил, а вещал он, - бьем и ломаем, ха-ха-ха, и вот результат, - все разлетается вдребезги, ничто не остается, то есть все оказывается хламом, державшимся только по инерции!... ха-ха-ха, и мы будем ломать и бить! Мы все уничтожим и на уничтоженном воздвигнем наш храм!
– выкрикивал он, - и это будет храм всеобщего счастья!» Всех, кто не с нами, мы "уничтожим... сотрем... в порошок, ха-ха-ха, в порошок! Помните это и Вы, и Ваш друг... мы не будем церемониться!»
– Странно, - процедил Ницше.
– Моя философия тоже базируется на разрушении старого и создании на руинах нового будущего. Но при этом я почему-то очень далек от марксизма... Хотя говорил с господами Марксом и Энгельсом и кое-что усвоил из их теории...
– «Быть марксистом – это не значит выучить формулы марксизма... выучить сможет и попугай... нужна соответствующая психология - то, что называют якобинством. Это – борьба за цель, не исключающая никаких решительных действий: борьба не в белых перчатках, борьба, не боящаяся прибегать к гильотине... Именно отношение к якобинству разделяет мировое социалистическое движение на два лагеря – революционный и реформаторской».
– А мне кто-то из демократов говорил, - вспомнил Ельцин, - будто Красный террор убил «живой дух революции»...
– Чушь!
– опроверг Ильич.
– Напротив, Красный террор учился у революции! Создавая ВЧК, я мечтал о якобинцах — о новом Фукье-Тенвиле, который уничтожит «зарвавшихся контрреволюционеров». Погибая в огне гражданской войны, мы, российские революционеры, смотрели из 18-го года ХХ столетия в XVIII век — в дни Французской революции... Вся Франция горела тогда в огне интервенции. Англичане заняли Тулон, австрийцы двигались вдоль берегов Рейна. В Лионе — второй столице Франции - поднялось восстание против республики. И тогда якобинцы ответили...
Ранним утром из тюрьмы в Лионе вывели 60 юношей, в десяти метрах от них поставили пушки. И по беззащитным, связанным веревками, палили ядрами, отрывая руки, ноги, куски тел... Склеенная кровью, трепещущая человеческая масса... Вечером 200 новых жертв были построены на берегу той же реки.
«Мы пролили немало нечистой крови, но лишь во имя человечности и исполнения долга... До тех пор мы будем непрестанно убивать наших врагов, пока не истребим их всех самым совершенным, самым ужасным и самым быстрым способом». Эти слова принадлежали вождю расправы — члену Конвента Жозефу Фуше, будущему министру Наполеона и христианнейшего короля Людовика XVIII. И мы, кто жил тогда, в 1918 году, легко узнали знакомые фразы: кровь во имя человечности...
– Но верные ученики якобинцев забыли про гильотину — где сложили головы почти все их французские учителя... И русские последователи повторили судьбу своих предтеч, - буржуазный философ дал урок истории философу пролетарскому.
Его примеру последовал английский писатель Сомерсет Моэм:
– «В революции на поверхность поднимается пена общества: негодяи и преступники».
– Это что ж: вы и мое подземное царство хотите разрушить? И меня свергнуть?
– до Сатаны, наконец, дошел смысл ленинских речей.
Ельцин замер: будет Ильич врать или нет?
Тот сказал правду!
– Что за глупый вопрос, батенька! Конечно, хотим!
– А как конкретно свергать попытаетесь? Секрет?
– Отнюдь. Я ж Вам не раз повторял: я свои планы всегда в своих книгах предварительно излагал! Да и опыт Октября уже имеется!
– И как именно вы намерены меня сбросить? На что рассчитываете?
– Догадайтесь! – нехорошо улыбнулся Ленин.
– При чем тут догадка?
– «Сегодняшняя истина прежде была лишь догадкой», - выдал очередную цитату из своих «Пословиц ада» Вильям Блейк.
– Я, например, знаю, как эту проблему решить, - злобно усмехнулся Сталин.
– Ты можешь потерять свою власть, а это для тебя хуже потери жизни – так что пораскинь мозгами!
– Что-то пораспустил ты, Ильич, своих приспешников, слабое у тебя ЦК,потворствует оно всяким болтунам типа твоего «чудесного грузина», как ты Иосифа своего сухорукого называешь, - обиделся повелитель преисподней.
– Болтает невесть что!
– «Никакого тут потворства и слабости со стороны ЦК нет, - опроверг Отца лжи Ленин, - а есть просто стремление сохранить» наши лучшие кадры, «что выгодно партии, возглавляющей и выражающей революционные интересы пролетариата. И всякий, у кого мозги не заволокло туманом, должен это хорошо понимать».
– Хрен вы меня сбросите с трона! Мой ад – моя крепость!
– переиначил Дьявол английскую пословицу о родном доме.
– «Нет в мире таких крепостей, которые большевики не могли бы взять!» - процитировал сам себя «дядюшка Джо».
– Вы бьетесь лбами в несокрушимую стену, тщетно надеясь ее разрушить!
– напыщенно заявил «князь тьмы».
– Знаете, батенька, когда я впервые сидел в царской тюрьме, старый полицейский следователь сочувственно сказал мне примерно то же самое. Я ему ответил: «Стена – да гнилая, ткни – и развалится!». Я оказался прав тогда – окажусь и сейчас!