Электрическое бессмертие
Шрифт:
– Наш авиалайнер совершил посадку в Национальном аэропорту «Минск». Температура воздуха…
Сосед Игоря, толстый детина, непрерывно бубнящий о своей немереной крутости, начиная со взлёта из «Шереметьево», сунул пятерню в карман переднего сиденья.
– Знаешь, чувак, я летел из Мадрида в Рим, свой «Айфон» так оставил. Сечёшь? Какой-то лох печальный на «Айфон» поднялся. Может, и мне повезёт.
Увы, никто не осчастливил крутого парня превращением в печального лоха – его добычей стали лишь
– Не везёт. Слышь, на прошлой неделе моя коза каблуком на «Айпад» наступила. Двадцать три тыщи! Но ничего, у меня корефан скидочную карточку имеет. Пять процентов дисконта во всех магазинах «Электролайнер», круто, да? Знаешь такое?
– Знаю.
Не желая развивать тупой диалог, Игорь отвернулся к окну. С заднего сиденья донеслось едва сдерживаемое хихиканье. От дешёвых распальцовок «крутого» угорает Антон. Наркевич решил прекратить походы одинокого рейнджера после донецких катакомб и возить собой хотя бы одного-двух верных людей с крепкими кулаками и без комплексов.
– Куда тебе знать.
Детина снисходительно глянул на ссадину через скулу и ободранные руки попутчика. Реальные пацаны так не выглядят. Небось, в кармане китайский ноу-нейм, а в роуминге позволит себе разве что эсэмески для экономии.
Поймав сетку, ожил «Самсунг-Гэлекси» Игоря.
– …Нет! И ещё раз нет! Плановые контейнеры забираем, а ваш оверсток – это ваши проблемы. Заявку на прайс-протект рассмотрите, я отправил. Да, не забудьте про отчисления на маркетинг. Что? И вам удачного дня.
Крутой с удивлением уставился на смартфон последней и далеко не самой дешёвой модели, по цене превосходящей многие яблочные гаджеты.
– «Самс», конечно, не «Эппл», фирма не та, но… Тоже на скидке брал?
– Нет.
– Будешь в Москве, найди меня, братан. Возьму карточку у другана. Пять процентов – нормальная скидка. Но процент мой. О'кей?
– Не нужно.
– Ты чо! Я по уважухе, со всей душой…
– Я – исполняющий директор компании «Наркевич-Думбадзе», которой, в числе прочего, принадлежит сеть «Электролайнер».
Толстяк застыл с открытым ртом. После опомнился и попросил:
– Братуха, мне такую карточку сделай, да?
Окончательно от него удалось отвязаться только на выдаче багажа. Реальный пацан задержался у транспортёрной ленты, ожидая чемодан с крутыми шмотками.
– Босс, готов спорить – у него наверняка есть в шкафу малиновый пиджак и золотая цепь в полкило.
– Будешь зубоскалить, введу на фирме малиновую униформу.
– Понял. Дурак. Молчу.
Вячеслав, младший брат Антона, подогнал «Лендкрузер» к аэровокзалу. «Белавиа» - общественный транспорт, это напоминает ситуацию в Москве, когда не имеешь права опоздать на встречу и вынужден толкаться в общественном метро, а водитель на «Бентли» выезжает на час раньше, протискиваясь через заторы. За квартал от места рандеву садишься в машину, приводишь себя в порядок и к партнёрам прибываешь в пристойном виде с вежливой задержкой в минуту: извините, господа, пробки.
«Тойота» понеслась в Боровляны, не заезжая в Минск. Антон быстро нарушил обещание, схохмив по поводу блондинки, не превышающей семьдесят километров в час на автостраде. Слушая в полуха его беззаботный трёп, Игорь вдруг поймал себя на странной мысли, что встречу со Светланой Михайловной он ждёт с большим энтузиастом, чем с Олегом. Собственно, чего странного: беспомощный вид брата вызовет одно расстройство, а молодая и вполне миловидная дама никаких отрицательных эмоций не пробуждает. Скорее – наоборот.
Третий приезд в Беларусь за полтора месяца. Что он принесёт в этот раз? Скорее всего – ни то, ни сё. И погода такая же, в Донецкой области и в мае теплее. Перед мысленным взором мелькнули штреки в слабом свете фонарика. Нет, больше в Донбасс не тянет, даже в сопровождении Антона и Славика, чуть уменьшенной копии братьев Кличко. Медиков Игорь не стал смущать эскортом, бросив парней загорать у машины.
В Боровлянах не изменилось ничего.
– Как он?
– И лучше, и хуже.
Светлана привычным жестом поправила очки, поглядывая на приборы. Игорь даже не присел, остановившись над кроватью брата.
– Подробнее, если можно.
– Думаю, повреждённые ткани несколько восстановились. Но электрическая активность мозга не повысилась.
– То есть надежды ещё меньше, чем при нашей первой встрече?
Она повернулась к Игорю.
– Боюсь, что вы правы. Если желаете испробовать иные способы вывести его из комы, шансы даже увеличились. Органически мозг в лучшем состоянии.
Он притронулся к чуть тёплому лбу брата. Провёл ладонью по волосам. Два месяца назад ни одному из них не пришло бы в голову подобное. Зачем телячьи нежности?
– В начале девяностых у меня была первая иномарка, «Опель-Рекорд». Как-то раз он перестал заводиться, отогнал его в мастерскую. Обслуживание немецких машин только открывалось. У него поменяли свечи, ремни, фильтры, выставили счёт на неслабую сумму… Но «Опель» не завёлся. Отремонтировали, так сказать, но не оживили.
– Вы в претензии ко мне? Я никаких счетов не выставляю. Даже за стимуляцию яичек и пункцию семенной жидкости, которая не по правилам.
Игорь устало потёр лоб.
– Не в претензии. Надеюсь, сделали всё, что могли.
– Не могу дать гарантии, что в Израиле или США не добьются прогресса. Хотя бы частичного.
– То есть получится идиот, способный ходить под себя и мычать?
– В благоприятном случае. Вы определились с суррогатной матерью?
Игорь нервно дёрнул щекой.
– Плати, и куча предложений на выбор. Простите, мне нужно успеть в следственный комитет.
– Могу подвезти. У меня есть «Хонда Джаз». Простите, что не круто.
– Нет! В смысле – не говорите про крутизну. Меня тошнит от этого слова. Потом расскажу.